Швеция под ударом. Из истории современной скандинавской мифологии
Шрифт:
Первым делом советский посол сослался на субботнюю беседу о том, что опрос капитана 3 ранга Гущина должен проводиться на борту лодки, поскольку в других местах будет трудно создать для этого оптимальную обстановку. Но советская сторона принимает требование о посещении шведскими экспертами подводной лодки, а также об осмотре навигационных приборов и ознакомлении с документацией.
У. Улльстен в известных уже выражениях повторил заявление шведской стороны о неприемлемости опроса на борту U-137, но с удовлетворением отметил сдвиг в советской позиции, относящийся к инспектированию лодки.
Тогда посол, по мнению шведов,
— Я не вижу препятствий к тому, чтобы советская сторона приняла наше предложение о проведении опроса на шведской территории.
Посол некоторое время размышляет. Ёран Берг слышит, как Яковлев шепчет своему переводчику 2-му секретарю Новикову:
— Ну, тогда я зачитаю всё до конца.
— Сейчас будет самое интересное, — успевает прошептать Берг Лейфланду.
И М. Яковлев зачитывает заготовленное компромиссное предложение, полученное из Москвы. Русские согласны на «короткую беседу» с Гущиным на борту шведского судна за пределами запретного района с участием в ней двух советских дипломатов в Карлскруне. Гущину и сопровождающему его офицеру должна гарантироваться неприкосновенность. Последнее условие посол подчеркивает особо.
Изумленные шведы осознают, что посол до последнего момента пытался переиграть шведов, предлагая им запасной, более выгодный для советской стороны вариант и придерживая в «загашнике» отступную версию Москвы. Кто знает, вдруг шведы согласились бы и на «мини-вариант»!
Шведы выражают удовлетворение благополучным разрешением тупиковой ситуации и заверяют посла в том, что все условия опроса будут тщательно соблюдены. Но шведы не очень довольны формулировкой о проведении «короткой беседы». Они опасаются, что для добычи доказательств в пользу своей версии понадобится не один час. И тогда они тоже придумывают дерзкий шаг. Вечером, как и договорились по окончании аудиенции у Улльстена, в советское посольство нарочным доставляется текст достигнутых договоренностей на окончательное согласование. В документе слова «короткая беседа» изъяты, а вместо них вставлены «первая беседа». Примут ли русские «шведский» перевод того, что содержалось в высказывании Яковлева? Да, приняли! В полночь А. Новиков звонит в МИД и сообщает, что шведы правильно^ поняли заявление советского посла министру иностранных дел Швеции. Посольство направит в МИД по этому поводу письменное подтверждение.
«Полный шведский триумф», — пишут авторы упомянутой книги. «Либо русские не заметили шведского элегантного блефа24, либо сознательно приняли его, чтобы не усложнять ситуацию», — утверждают А. Хелльберг и А. Ёрле. Думается, верно первое предположение журналистов. Когда мы с Просвирниным увидели этот «элегантный блеф» на следующий день и немедленно доложили о нём в Стокгольм, Е. Рымко был удивлен и возмущен чрезвычайно. На чьей совести эта досадная оплошность, гадать не решаюсь. По всей видимости, на совести дипломата, проверявшего шведский текст соглашения.
…А средства массовой информации продолжали нагонять истерию, публикуя самые фантастические версии о советской подводной лодке. Они опять не обошли своим вниманием нас с Просвирниным, делая самые «глубокомысленные» экстраполяции
— Когда входишь в незнакомые и полные риска воды, командиры всех подлодок мира действуют одинаково: держать балластные цистерны наполовину наполненными водой. Если садишься на мель, достаточно продуть цистерны, — и лодка опять будет на плаву. Всё строго по уставу. Но командир U-137 не счел, вероятно, необходимым соблюдать такие меры предосторожности. Это может быть расценено однозначно: командир чувствовал себя, как дома.
Или командир был неопытным, или пьяным, добавили бы мы.
Адмирал Бенгт Шубак заранее сформулировал позицию шведов на опросе, заявив во всеуслышание, что ссылки русских на неисправность гирокомпаса приниматься не будут. Мол, давайте выкладывайте то, что подтверждает нашу версию.
Газета «Экспрессен», рассуждая о предстоящем досмотре экспертной комиссией навигационных приборов и вахтенного журнала подлодки, делала «глубокомысленный» вывод о том, что экипаж за 6 суток сидения на мели заблаговременно подготовился к встрече шведов и, без всяких сомнений, представит им всё «в лучшем виде».
По условиям договоренности со шведской стороной и А. Гущину, и экипажу лодки гарантировался иммунитет, однако в прессе по этому поводу продолжали возникать всякого рода кривотолки и ссылки на генеральную прокуратуру страны, которая якобы такой гарантии не давала. Газета «Свенска дагбладет» писала, что «иммунитет советских офицеров на подлодке может быть аннулирован, если шведское правительство не удовлетворится результатами расследования. И вообще неясно, отпустят ли лодку после этого восвояси».
Одним словом, СМИ дружно, словно под чьим-то «чутким» руководством, накануне встречи шведских экспертов с А. Гущиным предприняли психическую атаку. Эксперты давно уже прибыли в Карлскруну и, словно застоявшиеся в конюшне лошади, нетерпеливо били копытами землю. Как бы то ни было, общественное мнение страны сошлось в том, что в единоборстве с Москвой шведы по всем пунктам одержали убедительную победу, заставив русских пойти на выполнение всех предъявленных им требований.
В течение дня шведы зафиксировали на U-137 два странных для них события. Первое заключалось в том, что лодка связалась с советским флагманским кораблем, курсировавшим на траверсе
Карлскрунской бухты, и открытым текстом запросила:
— Выполнять ли мне инструкцию 219Б?
Запрос был сделан в коротковолновом диапазоне на частоте, предложенной лодке шведскими военными. У шведов началась паника. Что могла означать таинственная для них инструкция 219Б? Начало попытки вырваться из плена? На всякий случай на базе сыграли тревогу и усилили бдительность. Все имеющиеся в наличии бинокли были направлены на лодку.
Прошли 15 томительных минут ожидания, пока наконец телеграфист советского крейсера не ответил: