Швейцарский Робинзон
Шрифт:
Никто не возражал против такого предложения. Однако постановили не спешить. У каждого были свои представления о будущем. Свои планы. Гадали уже, что брать, а что не брать с собой в Европу. Много фантазировали. Матушка строго взглянула на меня, ожидая окончательного решения.
Но что мог я, отец семейства, сказать в данном случае? Что посоветовать? Я и сам не знал. Конечно, хотелось назад в Европу, на родину. Но и этот край стал дорогим нашему сердцу, второй родиной. А как поступить с сыновьями? Отпустить в большой мир, где они, возможно, подпадут под дурные влияния? Будут подчиняться навязанным кем-то нормам? Ведь здесь они — свободные люди. Но, с другой стороны, человек не может существовать вне контакта с себе подобными. Окончательных выводов я не в состоянии был сделать. К тому же оставался открытым вопрос, как сложатся наши отношения с незнакомцами, захотят ли они взять нас с собой в Европу.
Весь следующий день прошел в подготовке к предстоящей поездке: приводили в порядок судно, чистили одежду, собирали оружие, упаковывали свежие фрукты и овощи, чтобы удовлетворить высказанное «дикарям» пожелание капитана. Затем чинно разместились на основательно загруженном корабле и тронулись в путь. Впереди, по обычаю, шел Фриц на своем каяке, одетый на сей раз в форму морского офицера.
Мы плыли навстречу неизвестному будущему. Что сулило оно нам? Счастье и возвращение в большой мир? Надежду? Или горести и разочарования?
Осторожно, с приспущенными парусами мы миновали Утиный мыс, вышли в открытые воды, добрались до предгорья и повернули к бухте, где покачивался на якоре английский корабль. Когда я увидел его снова, стало как-то тяжело на душе. Фриц перешел теперь к нам на судно, мои «матросы» во все глаза рассматривали корабль. Я зычным голосом начал отдавать команды, велел поднять английский флаг, правил так, чтобы находиться на безопасном расстоянии от корабля, но одновременно наладить контакт с ним.
Люди на корабле и на берегу, казалось, необычайно удивились нашему появлению. «Будь мы разбойниками, — подумал я, — они легко стали бы нашей добычей». Но вот на смену удивлению пришла радость. Встав на якорь на расстоянии около двух ружейных выстрелов от корабля, мы приветствовали команду громким «ура!». Ответное «ура!» прозвучало с палубы и особенно громкое — с берега. Я и Фриц сели в шлюпку, взяли в руки белые флажки и поплыли к судну.
Капитан встретил нас с радушием, пригласил в каюту, велел накрыть стол, угостил хорошим вином и спросил, как же случилось, что в столь глухих краях, где предположительно обитают лишь дикари, вдруг оказались европейцы, да еще с английским флагом?!
В своем ответе я был краток и осторожен, подчеркнул присутствие среди нас мисс Дженни, сознавая, что упоминание имени ее отца, полковника Монтроза, вызовет у капитана английского корабля больше участия, нежели фамилия скромного, неизвестного швейцарца. И я не ошибся. Капитан осведомился о здоровье молодой мисс и сказал, что во время своего последнего пребывания в Англии разговаривал с командиром корабля, на котором полковник Монтроз благополучно прибыл из Ост-Индии в Портсмут. Потом капитан представился: его звали Литлстон, он был в чине старшего лейтенанта королевского военно-морского флота, командовал яхтой «Юникорн», направлявшейся к мысу Доброй Надежды, чтобы доставить депеши из Сиднейской бухты, что в Новом Южном Уэльсе. [90] Выяснилось, что по пути команде вменялось также осмотреть побережье, вблизи которого приблизительно три года назад потерпело крушение судно «Доркас». Три матроса и боцман с этого судна выжили, несмотря на все превратности судьбы, поэтому не исключалось, что спаслись и другие.
90
Новый Южный Уэльс — в настоящее время один из штатов Австралийского Союза. Расположен на юго-востоке Австралийского материка. Назван так в 1770 г. знаменитым мореплавателем Джеймсом Куком. В начале XIX в. стал британской колонией. В 1901 г. вошел в состав нового государственного образования — Австралийского Союза.
Капитан Литлстон почел за счастье познакомиться с мисс Дженни, а затем рассказал о том, что приключилось с его судном: четыре дня «Юникорн» боролся со штормом, в конце концов удалось найти удобную тихую бухту и встать на якорь; запаслись свежей водой, дровами; услышав два пушечных выстрела, обрадованно ответили тремя, предполагая, что, возможно, это сигналят люди с затонувшего «Доркаса». Решено было на некоторое время задержаться, чтобы внимательней исследовать местность. Но неожиданно вновь налетел штормовой ветер и корабль ударился бортом о риф. Общими усилиями все же удалось возвратиться в тихую бухту и приступить к ремонту.
Новые пушечные выстрелы команда встретила с еще большей радостью и ответила на них. Капитан Литлстон, несмотря на сложившиеся обстоятельства, не терял надежды обнаружить кого-нибудь из команды погибшего «Доркаса» и предполагал досконально обыскать здешние места. Но изнурительный труд по ремонту корабля вывел из строя некоторых членов экипажа, особенно тяжело заболел механик; больных разместили в палатках на берегу, а ремонт и поиски потерпевших кораблекрушение пришлось по этой причине задержать.
Я принял к сведению эту информацию и любезно пригласил капитана на нашу пинасу. Тот поблагодарил и согласился, только попросил предварительно оповестить дам о его прибытии. Фриц и я поплыли к «своим». Стали готовиться к встрече, даже зарядили пушку для салюта.
Капитан прибыл не сразу, сигналом он должен был вызвать шлюпку, находившуюся на берегу. К нам он явился в сопровождении своего штурмана мистера Уилса и гардемарина Данели. Матушка и мисс Дженни встретили гостей с поклонами и поднесли на блюде лучшие продукты из наших запасов. Сразу же установились отношения доброжелательства и доверия. Решили совместно провести вечер на берегу, посетить больных в палатках и даже, возможно, остаться на всю ночь; по приказу капитана разбили три новые палатки и соорудили в них подвесные койки.
Особенно пришелся нам по душе механик Уолстон, тот, что приболел, и его симпатичная семья — жена и двое красивых дочерей четырнадцати и двенадцати лет. Девушки подружились с Дженни и принялись готовить еду из привезенных продуктов.
Вечер выдался отрадным и благословенным. Вокруг царили непринужденность и благородство, радость и беспечность. И еще… озабоченность матушки и моя собственная.
Спать легли поздно. Как в былые времена, мы с матушкой снова сидели и обсуждали, держали совет. Понятно, что вежливый капитан Литлстон не захочет никому навязывать своего мнения. Но мы тоже не хотели проявить бестактность, поскольку решили остаться на нашей новой родине доживать свои дни в мире и покое. Нам чужда была суета и беспокойство европейского мира. Кроме того, здесь мы много трудились, многое преобразилось тут благодаря нашей работе. После некоторых раздумий матушка твердо заявила, что намерена остаться здесь навсегда. Конечно, не одна. Кроме меня, она хотела бы видеть при себе двух сыновей, других она благословляла на новую жизнь в Европе, но с условием, что те будут хоть изредка навещать ее и пришлют симпатичных людей для основания здесь колонии под названием Новая Швейцария.
Я согласился с матушкой, но этот вопрос еще следовало обсудить и с капитаном Литлстоном. Долго и мучительно думали, кого из ребят оставить при себе, а кого отпустить. Мы их всех очень любили, это были наши дети. Расставаться с любым из них было больно. А как поступить с Дженни? Что скажет Фриц? Отпустить ее одну?
В конце концов решили подождать еще два-три дня и сделать так, чтобы взрослые дети сами выбрали, кто останется на острове, а кто поедет в Европу, если капитан возьмет их с собой. Но оказалось, неразрешимое разрешилось само собой. И вот как это произошло.
За завтраком договорились, что капитан, штурман и гардемарин навестят Скальный дом и перевезут к нам больного механика и его семью для обеспечения надлежащего ухода. Кроме того, чистый свежий воздух должен был пойти ему на пользу.
Поездка к Скальному дому превратилась в своего рода увеселительную прогулку. Проснувшиеся надежды, ожидание неизведанного переполняли наши сердца. Фриц и Жак поплыли первыми на каяке, весело распевая песни.
Когда мы подошли к Утиному мысу, откуда открывалась живописная панорама на окруженную скалами бухту и Скальный дом, наши гости замерли от восхищения. С Акульего острова прогремело одиннадцать пушечных выстрелов в честь гостей и взвился на флагштоке большой английский флаг.