Сибирь 2028. Армагеддон
Шрифт:
– Не хочу тебя расстраивать, но я в порядке, – ворчливо отозвалась Ольга.
– О, что ты, я совсем не расстроился, – буркнул я, стянул рюкзак и принялся в нем рыться. Потом еще минут пять я уговаривал Ольгу принять таблетки, от которых ей точно не станет хуже. Она ворчала, что ей ничего от меня не надо, что лучше бы я шел куда подальше, но в итоге проглотила антибиотики, потом закрыла голову руками и провалилась в ступор. Изредка она вздрагивала, проглатывала рыдания. Мне было очень жаль, но повторять об этом в третий раз не хотелось.
– Расскажи, что вчера случилось, – попросила она, поднимая голову и устремляя на меня исполненный неприязни взор. Она уже не казалась такой страшной, как после пробуждения, хотя лицо могла бы и помыть.
Я рассказал.
– И ты не смог ее защитить, – со вздохом констатировала новоявленная сирота. – Убивать ты умеешь, прикончил целую кучу негодяев, а сделать так, чтобы мама осталась живой, ты не смог.
Я мог бы привести кучу доводов в свою защиту, но решил воздержаться. По крупному счету, она права.
– Господи, какая я дура, что оставила ее одну… – Она опять провалилась в свои ладошки, но, к счастью, ненадолго. Оторвала руки от лица и грозно свела неопрятные брови, которые давно пора было проредить. – Учти, если я говорю «какая я дура», это не значит, что я дура, понял?
– Я понял, – кивнул я. – У тебя есть диплом. Ты не дура.
– Да пошел ты…
Лучшим решением в создавшейся ситуации было бы сесть рядом, обнять, сказать какие-то утешительные слова. Она бы непременно треснула меня по лбу, но я бы уже не чувствовал себя таким засранцем. Мне было очень неловко, неудобно, хотелось провалиться сквозь землю или куда-нибудь убежать. Воистину неисповедимы пути Господни…
– Мама, кстати, рассказывала про тебя. – Ольга мстительно оскалилась. – Она говорила, что все люди как люди, а ты – первосортный обалдуй. Способности были, а толком нигде не учился, даже в армию пошел – лишь бы не учиться. И вообще, ты неблагодарная скотина, вот. А также язва, циник и недотепа.
В этот день я был согласен выслушивать про себя любые гадости. Я смастерил виноватую физиономию и снова закопался в рюкзак. Правилами личной гигиены можно было пренебречь, помыться и почистить зубы можно и через неделю, но питаться надо регулярно. В рюкзаке осталось восемь банок – половина с перловкой, половина с говядиной. Все разумные сроки хранения вышли много лет назад, но народ питался этими деликатесами, и не припомню случая, чтобы кто-то умер. Несколько минут я молча накрывал на стол, используя в качестве последнего обернувшийся в кирпич калорифер.
– Присоединяйся, – предложил я.
Она фыркнула.
– Спасибо, не ем.
– Ты ценный товарищ, – похвалил я. – Сущая находка. Но поесть, однако, придется – энергия космоса далеко, она тебя сегодня не накормит. Нормальные, между прочим, консервы, в них скрывается невиданный запас калорий.
– И невиданный запас нитритов, – буркнула Ольга. – Для тех, кто не понял, – канцерогенов.
– Да уж, вокруг нас других канцерогенов нет, – восхитился я. – Не поверишь, женщина, но вся наша нынешняя жизнь – злокачественное новообразование. Для тех, кто выжил после катастрофы, рак уже не страшен. В ходу теперь иные модные болезни: от инфекций, отключающих мозг и делающих человека прожорливым зомби, – до социальных «заболеваний», штампующих редких сволочей. Кстати, этих редких сволочей развелось в последнее время…
Но я ее не убедил. Впрочем, видя, с каким аппетитом я уплетаю «канцерогены», Ольга в итоге смягчилась, порылась в своем мешке и выставила на стол подозрительный брусок размером с кирпич, но определенно не кирпич. Предположительно это был спрессованный продукт питания. Большого аппетита вид его не вызывал, неприятно засосало под ложечкой.
– Поясни, – сглотнул я. – Надеюсь, это не брикетированные лечебные фекалии.
– Морская капуста, – неохотно объяснила Ольга. – Вчера, когда ты не смог защитить мою маму, я ходила на охоту – не просто так, а вполне адресно. Возможно, ты помнишь, что на проспекте Маркса перед кинотеатром «Аврора» было китайское заведение под названием «Чайна Таун»? Работали там буряты и калмыки, но это неважно. В большинство своих блюд они добавляли морскую капусту. От заведения осталось мокрое место, но не так давно, блуждая по коллекторам, я наткнулась на остатки древней цивилизации, в частности, на склад «Чайна Тауна». Стена оказалась проломленной, их склад находился глубоко под землей. Холодильное оборудование, разумеется, не работало, но там и без холодильников царит такой зверский холод… – Ольга поежилась. – Похоже, мы достукались, что вечная мерзлота теперь начинается не за шестьдесят шестой широтой полярного круга, а везде где только можно. Стоит копнуть немного вглубь – где нет коммуникаций, а только почва – и сплошные льды. С одной стороны, это неплохо, можно содержательно проводить время, выискивая старые продуктовые хранилища…
– Скажи, морская капуста – это было единственное, что ты сподобилась взять? – Мои страдания, видимо, были отчетливо нарисованы на физиономии, она злорадно скалилась. Не всем дано любить морскую капусту!
– А вот это ты зря, она очень полезная…
Мы ели и пили остатки моего коньяка в гробовом молчании. «Какие-то поминки у нас грустные», – думал я, украдкой разглядывая свою новую знакомую. Стоило признать – дочь моей учительницы выглядела именно на столько, сколько ей было. Но секретом вечной молодости, к сожалению, не владела. Крепкая фигура, продолговатое скуластое лицо, обветренная кожа, срочно требующая кремов и прочих средств омоложения. Приятной формы нос, губы. Удивляли глаза – невероятно прозрачные и лучистые, предательски выдающие все ее мысли и мнение об окружающих.
– Прекрати меня разглядывать, – проворчала она. – Я не реагирую ни на взгляды, ни на легкий флирт. А будешь приставать, получишь по затылку.
– Да не хочу я к тебе приставать, – возмутился я. – Во-первых, два дня назад у меня уже был секс, во-вторых, ты даже после бутылки огненной воды будешь не в моем вкусе. А в-третьих, у меня уже есть девушка, к которой я, кстати, в данный момент и направляюсь.
Она обратила, наконец, на меня внимание, хотела прокомментировать первый и второй пункты, но передумала, начала с третьего.
– Охренеть, – сказала Ольга. – По ходу мы имеем дело с душераздирающей романтической историей. Давай, Карнаш, или как там тебя, досказывай, раз взялся, делись своей нечаянной радостью.
Она вся истекала желчью и сарказмом, и все же я начал повествовать. По мере моего рассказа Ольга дважды крутила пальцем у виска, смотрела на меня с жалостью, фыркала через плечо, а когда я закончил, постучала кулаком по лбу.
– Ну, хорошо, Карнаш, мне плевать на твою неземную любовь. Не будь ты глупцом, мог бы догадаться, что в наше сумасшедшее время никто никого не ждет. Кончились высокие отношения, даже плотские радости навевают тошноту. Но, в принципе, я желаю тебе всяческих благ, поскольку понимаю, что в глубине души ты не желал зла моей маме. Скажи мне другое – ты действительно считаешь, что в Снегирях обосновалась такая продвинутая община, где всё по справедливости, где броня крепка и танки быстры, где воцарились гармония и счастье для всех колонистов?
– Не верю, – покачал я головой.
Она немного растерялась.
– А зачем тогда рассказывал?
– Человечество должно во что-то верить, – достойно отозвался я словами Льва Михайловича Драгунского.
– Но ты же сам сказал, что не веришь? – подловила она меня.
– Послушай, кончай запутывать, – разозлился я. – Какое тебе дело до того, куда я собрался? У тебя свои дела, у меня свои…
Прозвучало не очень-то порядочно, я немного стушевался и принялся вылизывать банку. Ольга сглотнула слюну. До сцены с битьем кирпичей и громким уходом не дошло. Раздался шорох, покатился кирпич с горки мусора, перегородившей проем, и над баррикадой воздвиглась лопоухая морда со знакомыми коровьими глазами!