Сибирь 2028. Армагеддон
Шрифт:
– Да, ходили слухи… – тихо сказала Ольга. – Подземные толчки между нами и Кузбассом носили такой характер, что буквально лопались тектонические плиты… Разверзались недра, опустилась равнина, образовался гигантский котлован, куда и хлынули воды… Обское море просто перетекло сюда – именно это и спасло наш город от тотального наводнения… Плюс грунтовые воды, мелкие и относительно крупные реки – теперь они все втекают в эту лужу. Люди говорили, что это море простирается на сотни километров, что оно затопило Кемерово, которое сползло в котлован…
– Послушайте, вы бы не умничали, а? – жалобно протянул Кузьма. – А просто объясните на пальцах – что такое море?
– Это очень много воды, Кузьма, – «на пальцах» объяснил я.
– Больше, чем в нашей Оби?
– Глаза протри, – посоветовал я. – Конечно, больше.
– Похоже, кто-то уже не рвется к своей любимой, – тихо проговорила Ольга, пристально поглядывая в мою сторону. – И почему, интересно?
И почему я разозлился на ровном месте? Ведь я же прекрасно понимал, что творится у нее в душе!
– Неправда, – отрезал я. – Кто-то очень рвется к своей любимой. У него аж зубы сводит от предчувствия долгожданной встречи. Если хотите, оставайтесь, а я пошел.
Я вскинул автомат на плечо и зашагал, посвистывая, с вершины холма навстречу собственному счастью.
Дорога оказалась долгой и тернистой. Овраги, буераки, вывернутые пласты земли. Долгое путешествие вдоль гаражного кооператива – мимо слившихся с природой остовов автомобилей, разбитых бетонных секций, заносимых пылью, выбеленных ветрами человеческих костей. Часть пути мы проделали по пади оврага, едва не пав жертвами саблезубого лающего воинства – несколько диких собак весьма колоритной внешности, худые, с ввалившимися ребрами, выскочили на гребень оврага, но пары пуль хватило, чтобы их отогнать. Эти «гадкие койоты», видимо, неплохо разбирались в огнестрельном оружии. Пришлось наращивать скорость, сбивать их со следа. А Молчун, в котором все чаще проявлялись задатки настоящего мужчины, бдительно охранял наш отход и принимал профилактические меры, скалясь и рыча в пустое пространство. До парковки на улице Курчатова, которую венчал памятник перевернутому «Хаммеру», оставалось метров семьдесят, из дымки вырастали каменные джунгли, когда всё и стряслось! Вспышка, хлопок, и ослепительный яркий свет прожег роговицы глаз. Мне под ноги бросили световую гранату! Я не ослеп, но зрение временно угасло, и мир перевернулся! Зачем?! Мы не желали никому зла! Нас окружали какие-то люди, отрывисто перекликались мужчины – это был один из замаскированных блокпостов местных колонистов. Меня грубо сбили с ног, отправили в нокаут – я рухнул на колени, вытрясал звон из ушей. Послышалось рычание, прогремела автоматная очередь – и как ножом по горлу собачье скуление! Пыхтел Кузьма, вырываясь из цепких объятий. Взвизгнул тоненьким голоском:
– Дяденька, я свой! – произошла короткая заминка, что-то рухнуло, покатилось, истошно завопил мужчина – так визжат, когда прилетает ногой в паховую область. Кузьма умел постоять за себя. Но это лишь добавило ярости местным – с гневными воплями они набросились на мальчонку, и все это, судя по звукам, плохо кончилось.
– Кретины, что вы творите, мы вам не сделали ничего плохого! – голосила Ольга. – Убери свои клешни, вонючка! Мы же к вам пришли, как к порядочным! Карнаш, я тебя прибью, куда ты нас привел?!
Я взревел от охватившего меня негодования, с ревом подпрыгнул. В глазах бесилась цветомузыка, но я чувствовал, что сзади кто-то стоит. Я ударил его локтем – напористо, с душевным подъемом, вложив в удар весь вес своего тела. Это был один из лучших моих ударов! Оппонент переломился, как кирпич, разбитый каратистом, даже охнуть не успел. Я чувствовал каждой клеточкой кожи, что на меня уже летят! И рыбкой подался вбок, покатился по земле, отбивая незащищенные места (у меня в эту минуту ВСЕ места были незащищенные!). Выдалась минутка, чтобы проорать:
– Мужики, прекращайте! Мы пришли к вам через весь город! Мне нужна Марина Черкасова, я ее жених!
Но носок армейского сапога уже летел в висок. Дрогнул мир, словно картинки посыпались со стены. Однако прежде чем унестись по спирали водоворота, я различил повелительный женский окрик:
– Эй, недоумки, не убивайте его!
В последнее время я только и делал, что терял сознание. А приходил в себя и сильно удивлялся. Так и сегодня. Но с каждым разом после этого месива было всё труднее восстанавливать силы и крохи здравого рассудка. Меня мутило и рвало, сознание работало лишь частично. После жесткого насилия над глазными нервами зрение шалило, я видел плохо, картинка перед глазами мутнела и расплывалась. Приходилось напрягаться, чтобы что-то различить. Жестко скрученная веревка сдавливала горло. Я попытался ее ослабить – не получилось, только хуже стало. Кашель продрал горло. Ничего себе движение в сторону гражданского общества! Но я был упрямый, как осел, я не стал лежать без дела. Я поднялся с холодного пола, сделал шаг вперед… и чуть не задохнулся! Я рухнул на колени, схватился за веревку, стянувшую шею, с хрустом повернул голову. Поводок был довольно короткий. Другой конец каната при помощи стальной оплетки крепился к кронштейну, вмурованному в стену. Я был привязан, как собака!
Отдышавшись, частично восстановив мысли и память, я принялся осматриваться, стараясь не потакать эмоциям. Я находился в большом, практически пустом зале. Потолок представлял собой витраж. Давненько я не видел ничего подобного. Впрочем, последствия землетрясения ощущались и здесь – многие стекла в перекрестиях стальных балок отсутствовали, их заделали досками и листами жести. Торговый центр «Голден Парк», – мелькнула подсказка. Единственное приличное место для покупок и развлечений в Снегирях и соседствующих с ними Родниках. Один из залов вместительного комплекса. Похоже, разрушения здесь были минимальные, все лишнее, включая торговое оборудование, убрали. На уровне третьего этажа имелась галерея, связующая зал с другими помещениями. Вниз спускались две лестницы – одна была неподалеку от меня, другая напротив. Здесь присутствовали какие-то люди, я старательно помещал их в фокус. Грудились вооруженные мужчины в мешковатом, но чистом камуфляже – все, как один, коротко стрижены, идеально выбриты. Нормальные человеческие лица – я бы даже сказал, какие-то затравленные. Они негромко переговаривались, не глядя в мою сторону. Я скосил глаза влево, скосил вправо. Три стены (я находился в центре) были украшены аналогичными кронштейнами на уровне пояса, к которым крепились веревки. Похоже, в этом зале частенько держали пленников, не заостряясь на гуманном к ним отношении. В настоящее время были привязаны только трое, включая меня. Я почувствовал, как слезы наворачиваются на глаза. У стены слева валялся Кузьма. Он, кажется, был без сознания, на затылке красовалась здоровая шишка. Справа растрепанная Ольга – она сидела на коленях, обмякшая, вялая, пустым взглядом смотрела в пол.
Я попробовал ее окликнуть. Но похоже, меня лишили дара речи – я что-то прокудахтал и надрывно закашлялся, отчего в голове разразился фейерверк. Мужчины обернулись, но тут наверху хлопнула дверь, послышались женские голоса. Одна из дам непринужденно смеялась. По лестнице напротив спускались смутные фигуры. В этом было что-то необычное – достаточный повод, чтобы навести резкость. По ступеням сходили длинноногие фигуристые женщины! Они отлично смотрелись, у них сегодня было приподнятое настроение, они энергично обсуждали свои женские проблемы. Их галдеж сливался в невнятную, но приятную для уха какофонию. Я уже тысячу лет не видел сексуальных и беззаботных женщин! Я не верил своим глазам. Но это не была галлюцинация. В зал спускались сексапильные барышни с распущенными волосами, одетые во что-то облегающее, с элементами армейского стиля, в щеголеватых сапожках на высоких каблуках! Их лиц я пока не различал – лишь мутные пятна. И мужчины, столпившиеся внизу, как-то подобрались, сделались озабоченными, прекратили разговаривать. Первой спустилась стройная шатенка с бюстом четвертого размера. Она прекратила хихикать, осмотрелась, что-то бросила плечистому мужику. Тот учтиво отозвался – как бы даже не подобострастно, смастерил гримасу, показывая в мою сторону. Рыжая проследила за его взглядом и что-то злобно прошипела собеседнику. Тот попятился, залебезил. «Матриархат какой-то», – недоуменно подумал я. Дальше было еще хуже – рыжая окончательно рассердилась и отвесила мужчине пощечину! У того с чувством собственного достоинства были проблемы – вместо того чтобы двинуть нахалке по физии, он смертельно побледнел и начал оправдываться. «Алиса Павловна, это недоразумение, – различал я отдельные слова. – Это приказ Анжелики Викторовны, я не виноват…» Остальные мужчины не вступились за товарища – стояли, как прибитые, потупившись в пол.
Горячий пот струился по лбу, щипал глаза. Абсурдность происходящего наводила на мысль о том, что я сплю. Дамы неторопливо спустились в зал. Две остались на галерее. Приняли расслабленные эротичные позы, оперлись на ограждение, положив на плечи укороченные «спецназовские» «Кипарисы». Сверху они прекрасно могли всё видеть. А делегация из привлекательных амазонок совершила вояж по залу. Сначала они подошли к Кузьме, который очнулся и поглядывал на них волчонком. Потом к Ольге, которая окончательно потеряла интерес к жизни и ни на что не реагировала.
– Совсем расклеилась бедняжечка, – услышал я приятный, но довольно грубоватый голос – он принадлежал не рыжей. – Отвести ее в девятый блок, пусть полежит, посмотрим, получится ли из нее что-то доброе. Мужчины, не спим, не спим, слышали, что я сказала?! – Говорящая похлопала в ладоши, и двое мужиков в мешковатом обмундировании, сорвавшись с места, бросились к Ольге. Отвязали ее, схватили под локти, поволокли к лестнице. Ольга не сопротивлялась, такое ощущение, что у нее отказали ноги. Ее подняли наверх, протащили мимо амазонок с автоматами, которые с любопытством проводили ее глазами, втолкнули в какую-то дверь.