Сибирская одиссея
Шрифт:
Под утро Андрей отворил окно — в номере можно было «вешать топор»!
Его обдало свежим морозным воздухом, и дышать стало легче. Андрей забрался под одеяло и попытался хотя бы на часик отключиться. Но перед глазами опять побежали картинки прошедших событий. Голова закружилась и его начало тошнить.
Тогда он решил ещё раз залезть в душ. Может быть, горячая вода хоть немного снимет спазм, сковавший его голову и постепенно подбирающийся ко всем мышцам?
Вода из крана текла слегка тёплая, и напор её почему-то сильно уменьшился.
«Экономят! —
И всё же он постоял минут десять под слабенькой струйкой почти холодной воды, и это принесло ему некоторое облегчение.
В семь часов утра он уже был полностью готов к выходу. Предстоял самый важный, самый главный день для Андрея и его друга. Совсем скоро всё решится. Через несколько часов он увидит Виктора, и весь ужас этой бесконечной недели уйдёт в прошлое. Они опять будут вместе, они расскажут друг другу о том, как прожили эти трудные дни сурового испытания, как вынесли страдание и боль, одиночество и неизвестность. И всё-всё, тревожащее и изматывающее душу, закончится!..
Глава шестая. Спасатели
У входа в гостиницу ещё с ночи собралась большая группа туристов с огромными разноцветными рюкзаками. Они шумно разговаривали, смеялись и даже пели песни под гитару. Это были в основном, молодые люди, что-то около двадцати лет. Их лица светились здоровьем и юношеским задором, они радовались солнцу, лёгкому утреннему морозцу, белеющим на горизонте пикам Кодара и, конечно же, своей молодости. И эта радость невольно передалась вышедшему на улицу Андрею. Он с завистью смотрел на молодых людей, слушал их фальшивое, но искреннее пение и думал о том, что когда-то он тоже был полон надежд и ожидания радостей, мир казался ему добрым и ласковым, и не пугали ни трудности, ни жизненные проблемы, ни болезни и неумолимо приближающаяся старость. Правда, так получилось, что самые беззаботные годы юности он не ходил в походы и не пел вот так песни под гитару, а носился с кинокамерой, сутками сидел в тёмной лаборатории или штудировал книги по кинорежиссуре и операторскому мастерству, а путешествовать и снимать фильмы о природе начал лет в тридцать, когда романтику в душе сменили заботы о хлебе насущном, увлечения женщинами не вдохновляли, поскольку дома его ждала любимая и единственная жена, а походы воспринимались, как работа — интересная, опасная и порой очень трудная. Наверное, слишком поздно он понял, что его предназначение связано со съёмками документальных фильмов о природе, не успел порадоваться тем периодом, когда путешествие напоминало продолжение детской игры или «экранизацию» прочитанных в детстве романов Жюль Верна и Беляева, когда восход солнца являлся ежедневным подарком для тебя и твоей любимой девушки, когда слово «жить» рифмовалось в твоих наивных стихах только со словом «любить», и ты не слышал дисгармонии рифмы, когда всё в жизни казалось новым, радостным и возможным!
Андрей с любопытством разглядывал молодых людей, ему хотелось угадать, что привело их в Чару в это время. По возрасту они могли быть студентами последних курсов какого-либо института, но сентябрь — время начала занятий, почему они приехали сюда именно сейчас? То, что они только что приехали — не вызывало сомнений: одежда ребят выглядела новенькой, кроссовки и ботинки на ногах, похоже, ещё не знали трудностей местных дорог, да и в разговорах несколько раз прозвучали названия «Кодар», «Средний Сакукан», «Чарская пустыня», при этом обсуждение названных районов отдавало книжными терминами, а не личными впечатлениями.
Одна из девушек, стоящая несколько в стороне, смотрела на Андрея. Взгляд её выражал удивление и заинтересованность. Наконец,
— А вы не от Георгия?
— Нет, не от Георгия, — ответил Андрей, улыбнувшись. — Вы на рудник собираетесь или в пустыню? — спросил он, желая подтвердить свои догадки, коли уж об этом зашёл разговор.
— Да, в Мраморное ущелье! Нас обещал подбросить Георгий на машине, вы не знаете, когда он приедет? — и девушка уставилась на Андрея своими круглыми жизнерадостными глазами, от которых он даже немного смутился.
Андрей слышал, что в Новой Чаре уже много лет живёт некий Георгий, по национальности, кажется, грузин, у которого есть свой джип, и он промышляет заброской туристических групп максимально близко к району Мраморного ущелья, где до сих пор сохранились бараки некогда существовавшей тут зоны, построенной в 1949 году на месте первого уранового месторождения. Чарское месторождение имело непростую и трагическую историю, и привлекало много различного туристического люда не только из России, но и из других стран.
— Нет, где Георгий, я не знаю. Вы спросите лучше вон тех мужиков, у машин! — и Андрей указал на несколько стареньких «Жигулей», кучкой стоящих на площади, среди которых была и та, которая дожидалась его самого.
Девушка подошла вместе с Андреем к группе машин, и водитель, с которым договаривались вчера о перевозке в аэропорт, объяснил, что у Георгия какие-то проблемы с двигателем, но он обещал быть минут через пятнадцать.
Девушка поблагодарила водителя, а потом и Андрея, и пошла, весело размахивая руками, к своим ребятам.
— Удачного вам похода! — крикнул ей вдогонку Андрей.
— Спасибо, — ответила, обернувшись, девушка. — И вам счастья!
Андрей сел на переднее сиденье «Жигулей». Водитель, а ему было лет шестьдесят, и лицо его с сурово сдвинутыми бровями говорило о мрачноватом характере, зло процедил:
— И несёт этих дураков нелёгкая!
Затем он посмотрел на Андрея, будто вспомнив о чём-то, и уже менее злобно, но так же иронично произнёс:
— Ты-то уже набродился, похоже! Теперь расхлёбываешь!
Андрей не хотел поддерживать разговор, начатый водителем, и ещё раз объяснил, куда нужно заехать вначале, перед выездом в аэропорт.
Первым по пути был дом Николая. Когда машина к нему подъехала, то Андрей увидел уже стоящего на улице товарища, а рядом с ним — высокого мужчину лет сорока пяти, с густыми вьющимися волосами и небольшими усиками. Одет он был в лёгкую пуховую куртку и тёплые штаны, а на ногах его красовались оранжевые горные ботинки. Это и был Серёга Баранов — бывший спасатель, турист с многолетним стажем, а также известный далеко за пределами Новой Чары фотохудожник.
— Здорово! — поприветствовал он Андрея. — Чего-то ты слабовато оделся!
— Да не хочется много вещей брать — ведь там у моего друга ещё куча рюкзаков! — пытался объясниться Андрей, здороваясь с Барановым, а заодно разглядывая собеседника, а особенно его огромный станковый рюкзак.
— Очень жарко в Чаре летом — в шубе у костра! — пошутил Сергей и сам заразительно засмеялся.
У музея пришлось задержаться. Валера только подошёл туда и сейчас укладывал какие-то альпинистские принадлежности.