Сибирская Вандея. Судьба атамана Анненкова
Шрифт:
— Как вы смотрите на атаманщину вообще и, в частности, на атамана Анненкова? — спрашивает судья.
— На атаманщину я смотрю отрицательно, — отвечает Болдырев. — При атаманщине проявляется однобокая суровость к населению, чем вызывалась злоба.
— Какова была политическая идеология атаманских отрядов, в том числе Анненкова? — вступает в допрос гособвинитель.
— У атаманщины замечалось преобладание монархических тенденций, в частности, у Анненкова, по моему мнению, было представление — служить старой России!
— Скажите, Анненков, — спрашивает судья. — Приезжал ли к вам Церетели?
— Да, приезжал! Я ему выстраивал
Внезапно Анненков обращается к Болдыреву не по-военному и, видимо желая выразить тому недовольство его показаниями, спрашивает:
— Скажите, свидетель, когда Церетели вернулся, он докладывал вам, что я ответил ему на вопрос, какую сторону я намерен поддерживать в случае выступления против Директории?
— Нет, не докладывал… — растерялся Болдырев.
— А что вы ему ответили? — встрепенулся другой судья.
— Я сейчас на этот вопрос не отвечу, — произнес Анненков с усмешкой. Больше к этому вопросу суд не возвращался, и Анненков унес ответ на этот вопрос в могилу. Однако догадаться о смысле этого ответа не сложно, так как всеми своими действиями после визита полковника Церетели он показал, что, в случае выступления против Директории, он будет на стороне мятежников. Так и произошло.
На этом пикировка между Анненковым и Болдыревым не закончилась. Последнюю точку в ней поставил более опытный в дискуссиях Болдырев. Помогла защита:
— Поступали ли вам заявления о безобразиях чехов? — спрашивает она Болдырева, стараясь отвести внимание суда от Анненкова.
— Были! Чехи тоже бесчинствовали! — ответствовал генерал и неожиданно для всех лягает атамана, — даже хуже, чем Анненков!
Несмотря на то что, говоря о расстрелах в Семипалатинске, Болдырев не сказал, что они производились по приказам Анненкова, показания Болдырева обрадовали суд: ведь их дал не неграмотный мужик или киргиз, а образованный человек, генерал, профессор, хотя ничего нового суду они не принесли. Не улучшили и не ухудшили они и положения Анненкова.
Характеризуя свидетелей, освещавших на процессе рубцовский эпизод, защитник Анненкова и Денисова Борецкий, выступая с речью в прениях, сказал:
— Просмотрев дело и показания свидетелей, которые приобщены к нему, я сделал вывод, что большинство показаний тех свидетелей, которые не явились, и частично тех, которые прошли перед судом, являются легендами, например, Ершов, Домненко, Квагин, Ермаков и другие.
Домненко показывает, что он слышал голос Анненкова в Красноярской тюрьме, что он уничтожил там Ванбула и Баграда (красноярские большевики. — В. Г.). Когда и каким образом мог быть Анненков в Красноярске, раз его деятельность распространялась в Верхне-Уральском, Славгородском, Семипалатинском и Семиреченском районах? По моему мнению, может быть, мозги у этого свидетеля не в порядке! — недоумевает он.
Свидетель Ершов говорит, что Анненков — диктатор Алтая, тогда как его диктаторство там не распространялось совершенно!
Бывший уполномоченный Наркомпути Ермаков, который «на плечах белой армии» прибыл на станцию Тайгу, в своем заявлении говорит, что Анненков был чуть ли не в Тайге. А быть может, это был его адъютант? — иронизирует Борецкий.
Свидетель Лочурин говорит: «В нашем селе действовал отряд Каурова, который, хотя и не был анненковским отрядом, но имел с ним связь»!
Я указал мотивы, что заявителями по делу Анненкова допущены легендарные пересказы
— Когда Анненков явился в Москву, — продолжает Борецкий, — то следователь Матрон в своем обращении к населению о предоставлении свидетельских показаний по делу Анненкова всполошил массы. Нашлись такие элементы, которые в оценке процесса над бывшим атаманом Анненковым хотели быть хоть маленькими историческими козявками. Многие свидетели, я не говорю о крестьянах, принадлежат к деклассированному элементу. Например, свидетель Ромадановский в своих показаниях рассказал о разрыве повара в Челябинске, о поджоге станицы Кидыш, а показания Вордугина со слов Дерюгина об убийстве самим Анненковым крестьянина — все это есть стихия человека, которая мечет гром и молнию на Анненкова.
Эти свидетели мною разделены на две категории. Свидетели Усов, Грабачев, Смирнов и другие указывают названия селений, где происходили расстрелы, порки, но не указывают точного времени, когда это происходило. Наоборот, свидетели Романов, Драчев, Задорожнов, Омельченков, Арапов — указывают точное время. По их показаниям, карательные эксцессы производились в августе — сентябре восемнадцатого года (в это время Анненков был под Верхнеуральском. — В. Г.) и с марта девятнадцатого года. В промежуток этого времени (т. е. когда в этих краях действительно был Анненков. — В. Г.) «здесь были тишь, да гладь, да божья благодать».
Не могу удержаться и не привести цитаты на ту же тему из солидного труда, исторического очерка «Борьба за власть Советов на Алтае», вышедшего в 1957 году в Барнауле под редакцией кандидата исторических наук Т. А. Кулакова. На странице 271, где освещаются события на Алтае в августе 1919 года, читаем: «На Зимино и Чистюньку двигались кавалерийские части голубых улан. Они формировались из добровольцев и сынков городской и сельской буржуазии и отличались исключительной жестокостью. Командовал голубыми уланами кровавый атаман Анненков».
Повторяться не намерен и возвращаюсь к суду.
Суд полностью признал показания свидетелей Рубцовского района соответствующими действительности и положил их в основу приговора.
В связи с тем, что Анненков и его защитник Борецкий категорически отрицали карательные действия анненковских войск в Рубцовском районе, я поехал в Барнаул и, засев в Алтайской краевой универсальной библиотеке имени В. Я. Шишкова, попытался установить истину. На моем столе побывали и фундаментальные исторические труды по истории Гражданской войны на Алтае, и воспоминания красных партизан и белогвардейцев, и газеты времен Гражданской войны и последующих лет. И ни в одном из этих источников упоминаний о пребывании анненковцев на Алтае и тем более о творимых ими здесь зверствах нет! Есть белые, есть белогвардейцы и колчаковцы, но анненковцев нет! Потому что их на первом этапе Гражданской войны в Рубцовском районе просто не было, и они появляются в работах мемуаристов и историков только при описании ими заключительного этапа Гражданской войны на Алтае, этапа изгнания отсюда белых, когда в сентябре 1919 года командующий 2-м Степным корпусом генерал Ефтин, пытаясь сдержать красный вал, катящийся на Семипалатинск, бросил под Рубцовку, Поспелиху и Калманку полки Черных гусар и Голубых улан {248} , оставленные Анненковым в Семипалатинске при уходе в Семиречье.