Сибирский рубеж
Шрифт:
Я радовался каждому вздоху, каждой вещи, которую видел, пусть и находился среди чужих, враждебно настроенных ко мне людей. Но это сейчас не значило ровным счётом ничего. Я был жив, молод и здоров, я снова чувствовал окружающий мир, видел цвета, вдыхал запахи, осязал предметы. А боль от побоев и вовсе прошла, что говорило о хорошей способности к восстановлению.
Однако когда я подошёл к зеркальной двери шкафа, моя радость омрачилась. Передо мной стоял среднего роста парень, на вид довольно крепкий, с правильными чертами лица и короткой стрижкой. Но огорчил меня вовсе не мой новый облик, в нём-то как раз
В юности я дал клятву отцу, что никогда не выберу тёмную силу. Он владел стихией воздуха, и я шёл по его стопам. Но обещание оказалось нарушено, и произошло это против моей воли. Тьма сама меня выбрала. С теми, кто долго сражался на рубежах, такое иногда случалось. Дыхание бездны однажды поразило мой дух, оно должно было принести смерть, но я выжил. «Паршиво, конечно, но это не самое плохое, что могло случиться, — успокоил я себя, — прошлую жизнь прожил и эту проживу». В конце концов, тёмная прана давала иммунитет против дыхания бездны, благодаря чему было легче бороться с монстрами.
И тут я задался вопросом, а как в этом мире обстоят дела с тьмой и тёмными существами? Есть ли они здесь? И память дала однозначный ответ: «Да». Сразу всплыла в голове обрывочная информация, слышанная на уроках истории и от старших.
Тьма появилась здесь около семидесяти лет назад в середине двадцатого века. В конце сороковых разразилась большая война между Российской империей и западными державами во главе со Священной римской империей. Никто не знал точно, почему именно тогда открылись бездны, но это случилось, и человечество, оказавшись перед новой угрозой, было вынуждено сосредоточить все силы на сдерживании врага пострашнее, чем себе подобные.
Благодаря стараниям великих мастеров (по-нашему, архимагов) вторжение тёмных тварей или, как их называли на латыни «тенебрисов», удалось купировать, однако огромные территории всё-таки остались под их контролем. В Евразии в настоящий момент существовали четыре крупных области, заражённые тьмой: Британские острова, Восточная Европа, Сибирь и Ближний Восток.
Самая большая область находилась с Сибири. Вероятно, из-за малой плотности населения император посчитал нецелесообразным отвоёвывать эту часть суши у тварей из бездны, вместо этого построили сеть оборонительных фортов по линии Гордеевск-Томск-Первосибриск-Барнаул, на которой существ и остановили. На данный момент людям удавалось успешно сдерживать натиск тёмных тварей, но по опыту моего прежнего мира я знал, что человечество может оказаться уничтожено за триста-четыреста лет.
Тьма наступает «всплесками». Когда мне довелось родиться на Земле, там оставалось мало пригодной для жизни территории, а через сорок восемь лет она сузилась до Камчатского полуострова, где мы и приняли последний бой. Я видел, как рушится цивилизация, поглощаемая мраком, как человечество уходят в небытие. В этом мире дела обстояли лучше, и люди чувствовали себя пока что весьма вольготно, однако в любой момент всё могло измениться.
Я сразу же принялся осматривать вещи Алексея, точнее, теперь уже мои. Надо было проверить всё: компьютер, телефон, дневники, книги — любой источник, который даст мне хоть какую-то информацию о жизни парня и о новом мире. Не стоило слишком
Покалывание в теле почти прекратилось, но потом снова начало усиливаться. Оно постепенно нарастало, и вдруг, когда я листал закладки в поисковике на компьютере, мышцы свело судорогой.
Я упал на пол и сжал зубы, чтобы не взвыть от боли. Что это? Понятия не имел. Мои ладони окутались чёрной дымкой, она затмевала взор, текла из ноздрей и рта, она была повсюду.
Не знаю, сколько так пролежал. Постепенно начало отпускать. И вдруг — стук в дверь. Ну кто там?! Как же не вовремя! Собравшись с силами, я поднялся с пола. Судороги стали слабее, но мышцы всё ещё болели. Задержал дыхание, чтобы из ноздрей не валила тьма. Открыл дверь.
Передо мной стоял высокий мужчина, облачённый в длинный чёрный пиджак с серебряными пуговицами, серые штаны, серую жилетку и белую рубашку. Вместо галстука была бабочка. Лоб высокий, нос прямой, волосы зачёсаны набок и тщательно напомажены. Дворецкий — этого гада я сразу узнал. Он был наделён силой, причём немалой, хотя аристократом не являлся. Он мне не понравился с первого взгляда. Какие-то неприятные воспоминания забурлили внутри.
— С вами всё в порядке, ваше сиятельство? — лицо дворецкого не выражало ничего. Он обращался ко мне учтиво, но за маской вежливость чувствовались нотки презрения.
— В порядке, — выдавил я сквозь зубы. — Что надо?
— Ваш отец срочно вызывает вас к себе в кабинет. Переоденьтесь и спускайтесь.
— Сейчас буду.
— Ваше сиятельство, у вас бледный вид. Лекарь не нужен? И откуда здесь дым? Ничего не горит? — дворецкий принюхался.
— Нет, всё, иди, — я захлопнул дверь перед самым его носом и, прислонившись к ней спиной, выдохнул и откашлялся.
В комнате, и правда, стояло такое марево, словно тут костёр жгли, но никакого постороннего запаха не чувствовалось. Я добрался до окна и распахнул его, чтобы проветрить помещение. Окно выходило во двор с подстриженным газоном и большой беседкой. За поляной раскинулся парк с берёзовой рощей.
Погода стояла тёплая и ясная, я бы с радостью прогулялся, вдохнул полной грудью чистый воздух, насладился лучами солнца, но меня вызывал отец. А я был неготов к такой встрече, даже не решил ещё, как себя вести. Вероятно, речь пойдёт о драке и избитых братьях.
Одно радовало: судороги прекратились, и тело перестало источать тьму. Посидев на кровати минут пять и окончательно придя в себя, я отправился в кабинет князя Михаила Озёрова. Чтобы попасть туда, требовалось спуститься на второй этаж и пройти влево по коридору.
В просторном кабинете, уставленном резной мебелью из дорогих сортов дерева и большими чёрными диванами, за широким столом сидел крупный мужчина с красным квадратным лицом, обрамлённым густой бородой. Из-под редких бровей на меня смотрели выпученные белёсые глаза. Взгляд не предвещал ничего хорошего. Князь Озёров напоминал быка, перед которым повесили красную тряпку.
На одном из диванов сидели две женщины: одна — коренастая и полноватая лет сорока, вторая — та самая светловолосая дама, которую недавно я видел возле лестницы. Обе были в вечерних платьях: полная — в тёмно-зелёном, высокая — в бордовом. И тут мне вспомнилось, кто они такие. Жёны Михаила Озёрова и матери побитых парней.