Сибирский триллер. Том 1: Жаркое лето 95 года
Шрифт:
— А это Вовик, Дианкин муж, — сказала Света, указав глазами на одного из парней.
— А почему Вовик, а не Володя? — спросила Лера.
— Баламут потому что, — шепнула Света, тихонько рассмеявшись. — Дианка уши Тёмке прожужжала, что Вовик меня хочет. Я думаю, что она сама Тёмку хочет, а говорит, что Вовик инициатор.
— А ты Вовика хочешь? — спросила Лера, посмотрев на него. Мужчины что-то оживлённо обсуждали, и Оля с Дианой активно принимали участие в разговоре.
— Когда шли сюда, он мне несколько раз успел повторить, что это будет самый счастливый момент в его жизни, когда я ему отдамся. Мне кажется, он на словах больший герой, чем в постели.
— Ты знаешь, а я никак не могу настроиться, — сказала Лера. — Уже взрослая женщина, а прибежала сюда как любопытная девчонка. Перед самой собой неудобно.
— Ты расслабься и не копайся в себе. Ты же слышишь, что рассказывает Михаил.
А Михаил, между тем, продолжал:
— А начало свингу, как общественному явлению, было положено ещё в 1957 году в Америке статьёй об обмене жёнами, опубликованной в одном из популярных мужских журналов с безобидным названием «Мистер». Это было настоящей сенсацией, и она взорвала общество. Пресса ворчала и критиковала, общество возмущалось, а журнал продолжал публикацию ещё более сенсационных материалов: о сексуальных клубах, члены которых, собираясь, предавались групповым оргиям, о читателях журнала, публично рассказывающих о собственном опыте в деле обмена женами и мужьями. Популярность журнала и тираж росли как на дрожжах и вскоре другие журналы подхватили эту тему, и буквально через несколько месяцев на страницах многих изданий уже без труда можно было найти объявления, опубликованные «парами» или «одиночками», ищущими партнеров для групповой сексуальной практики. Таким образом, свинг стал широко известным и обсуждаемым явлением с 50-х годов и, следовательно, у людей есть объективная потребность в этом. Это своеобразная, «альтернативная», форма полового поведения людей, открывающая им новые горизонты чувственности и сексуальных контактов. Для одних это просто забава, желание испытать что-то новое и необычное, другие пытаются таким образом получить новые знания о сексе, технике и методах половой игры, третьи — растопить фригидность жены или сексуальную холодность мужа.
«Этот Михаил как профессиональный лектор, — подумала Лера. — А может быть, действительно лектором работает».
— Кто этот Михаил? — спросила Лера. — Он что, секс-лектором работает?
Света рассмеялась:
— Он, кажется, по профессии пластический хирург и по совместительству любитель-сексолог.
— Так он в своей стихии?
Лере стало весело.
— А ты кем работаешь? — спросила она Свету.
— Я модельер, работаю в Доме моделей.
— Модельер? Я обожаю смотреть показ моделей. Это как театральное представление.
— Это и есть представление. Но попугаи и павлины не могут на меня обижаться за то, что я в своих моделях передразниваю их экзотические наряды. Мои модели для нормальных людей. Элегантность и строгие линии — это моё, а экзотика — это для особо модных и пресыщенных жизнью бездельников.
— А знаешь, я, когда смотрю по телевизору спектакли мод, тоже не понимаю, зачем это. Кто и куда надевает эти наряды?
— Эти наряды не зачем, а почему. Когда у тебя всё есть, а времени девать некуда, ты хочешь что-то такое сумасшедшее, патологическое. Извращение типа зеленых и синих геометрических фигур, отражающих, по мнению художника, оранжевых людей, которые оранжево поют. А критики потом пишут какую-нибудь фигню о том, как гениально удалось художнику передать своей картиной экспрессию и своё настроение. А мужика, может, самого нужно передать в дурдом, пока совсем не свихнулся.
— Света, у тебя такие резкие суждения! Но мне кажется, что если по телевизору говорят…
— По телевизору говорят потому, что им платят бездельники, называющие себя нашей элитой. Ни мозгов, ни совести, ни чести у большинства из них нет, но слово «элита» вызубрили и натягивают на себя, как мартышка очки.
Лера поняла, что Света обижена на жизнь. Может быть, на работе её не ценят, или она считает, что заслуживает большего, и у неё выработался комплекс. Лера тоже считала, что её в театре недооценивают. С главным режиссёром у неё отношения не сложились. Он считает, что она инертная, в ней мало жизни, и она играет свои роли без энтузиазма. Но какой энтузиазм могут вызывать вторые, а то и третьи роли, на которые её постоянно засовывают? Режиссерчики второго плана на неё покрикивают на репетиции, а актрисы, играющие основные роли, явно высокомерно к ней относятся.
— А это действительно твой муж? — спросила вдруг Света, показывая глазами на Бориса.
— Конечно, — не задумываясь, ответила Лера и, спохватившись, добавила: — Это мой гражданский муж. С моим законным мужем мы пока ещё развод не оформили, но это дело уже решённое. По крайней мере, с моей стороны.
— А что такое? Или это очень личное?
Лера на мгновенье задумалась. Она не хотела подробно объяснять какой у неё муж идиот, и сказала просто:
— Бегает постоянно. Ни одну юбку спокойно пропустить не может, а в кровати со мною он утомлённый жизнью больной человек.
Света прыснула от смеха.
— Знаешь, сколько таких историй я знаю? Поэтому лучше я со своим вместе буду бегать, чем он один. Лера, скажи честно — Тёмка тебе понравился?
Лера заколебалась и потом честно призналась:
— Понравился. У тебя, мне кажется, хороший муж. И довольно симпатичный.
— А у тебя тоже ничего, но в другом ключе. Он мне напоминает профессора университета. Такой, знаешь, породистый. В нём есть какая-то аристократичность. Правда?
Лера посмотрела на Бориса и сказала с какой-то гордостью:
— Он у меня очень эрудированный, очень тактичный и интеллигентный.
Лера знала Бориса совсем немного времени, но, несмотря на это, уже начала считать его своей собственностью. Женским чутьём Лера поняла, что он добрый и порядочный человек, и надеялась, что у них сложится всё так, как и предсказывала Неля, и была благодарна ей за то, что та познакомила её с Борисом.
— Я это сразу поняла, — сказала Света, поглядывая на Черепанова. — Он наверно много получает, если у вас такая шикарная дача, как ты её описала.
— Он занимает очень высокий пост.
Лера не хотела вдаваться в подробности, но Свете ими и не интересовалась. Михаил уже всё, что мог сказать, сказал, и постепенно разговор затих. Всё мороженое и все пирожные были съедены, кофе выпит, и компания, договорившись встретиться завтра на вокзале в два часа дня, начала расходиться.
Как выяснилось, Света с Артёмом жили в двух кварталах от Леры, и им было по пути. По дороге Артём интересно рассказывал о новых веяниях в дизайне, и они незаметно подошли к дому, где жили Света и Артём. Лера и Борис хотели уже попрощаться, но Света предложила зайти к ним, посмотреть, где они живут, и выпить по чашечке кофе.
Свете пришла в голову мысль быстро приготовить пирог, рецепт которого на днях она записала. Делается пирог легко, быстро и дешево, сказала Света, и они на кухне вдвоём с Лерой начали его готовить. А в комнате мужчины о чем-то оживлённо разговаривали. Света всё больше и больше нравилась Лере. Нравился также и Артём, симпатичный мускулистый парень с карими добрыми газами. После того, как пирог был готов, они сели пить чай, а потом включили музыку и стали танцевать. Сначала быстрые ритмичные танцы, затем медленные, музыка которых настраивала на лирический лад. Уже смеркалось, но они не включали свет, и это создавала некоторую интимность обстановки. Лера танцевала с Борисом и видела, как Артём что-то говорит Свете, поглядывая на них с Борисом.