Сибирский триллер. Том 1: Жаркое лето 95 года
Шрифт:
— Не строй из себя равную мне, — кричала она. — Ты здесь вообще стоишь на одной ноге, и я в любую минуту могу тебя отсюда вышвырнуть.
Юля не ожидала столь бурной реакции, так как хотела только обратить внимание директора на волнение Серёжиной сестрички по этому поводу. Между тем, она, сама не ведая этого, затронула очень болезненную для директора тему. С некоторых пор директор начала сотрудничать за хорошие деньги с одной фирмой, которая подыскивала детей на экспорт. Бездетные иностранцы платили большие деньги за усыновление детей, и это был хороший бизнес — дети попадали в благополучные семьи, их приёмные родители обретали детей, а директор неплохо на этом зарабатывала. Американская супружеская пара выбрала кудрявого и очень милого мальчика Серёжу, а его сестру брать не захотела — им нужен был только один ребёнок и только мальчик.
Кроме того, был ещё один скользкий момент. У директора существовала договоренность с некоторыми девочками из старшей группы насчёт того, что они будут оказывать её знакомым сексуальные услуги за хорошие деньги. Директор брала себе только тридцать процентов от сумм, которые бизнесмены платили за плотские утехи, а остальные деньги честно отдавала девочкам.
С появлением здесь Юли директор начала присматриваться к ней и хотела сделать ей такое же предложение. Документов на Юлю не было, и директор ничего не знала о Юлином прошлом, так как из компании «Сибкомпроминвест» ей сообщили версию о том, что родители девочки умерли, и девочка осталась одна. Когда Юля пришла к ней с разговорами о Сереже и его сестричке, директор поняла, что Юля принадлежит к правдоискателям, в силу чего представляет собою опасность. Она порадовалась тому, что не полезла к Юле с предложениями о сексуальных услугах, но держать дальше эту девочку у себя в детском доме не хотела. Будет здесь всё выведывать, высматривать, вынюхивать, и ещё узнает, не дай Бог, о договоре со старшими девочками! Однако причин отказаться от её услуг не было, так как девочка работала совершенно бесплатно в рамках благотворительной акции. Лучше будет, если она создаст Юле такие условия, что та сама сбежит отсюда, решила директор, и приступила к осуществлению своего плана. Юля не понимала, почему так резко изменилось к ней отношение, и очень переживала из-за этого. Она ни с кем не могла обсудить эту ситуации и плакала по вечерам, оставшись одна. Ей было очень жалко себя, но жалко и Серёжину сестричку, и она решила пойти к Грузнову посоветоваться с ним. Утром она отпросилась у воспитательницы группы и пришла в управление гормилиции. Однако в бюро пропусков потребовали предъявить документы, а их не было, и её не пропустили. Тогда Юля пошла к девушке из компании «Сибкомпроминвест», но на проходной и здесь стояли охранники, а Юля не могла назвать ни имени девушки, к которой хочет пройти, ни кабинета, где та сидит, и её тоже не пропустили. Она уже собралась уходить, как по лестнице спускался мужик, к которому они с Грузновым приходили. Она его хорошо запомнила и рванулась к нему, но крепкие руки охранника схватили её. Шум привлёк внимание Самохина, и он узнал девочку. Так Юля попала к Вале Пановой.
Валя Панова сидела в приёмной за своим столом и рисовала на листе бумаги чёртиков. Она закончила почти все организационные мероприятия, связанные со свадьбой Зои и Мельникова. Зоя из-за своей занятости не могла этим заняться, и сбросила на Валю все заботы по подготовке свадьбы, вплоть до составления меню и планирования размещения гостей за столиками. Составить меню для ста двадцати человек, да ещё и рассадить их было непросто, и Валя несколько раз переделывала план размещения гостей. Зоя хотела, чтобы свидетельницей у неё на свадьбе была Валя, но та отказалась. Вале было непросто принять решение придти на свадьбу к близкой подруге, с которой они совсем недавно строили планы совместной свадьбы двух пар: Зои с Мельниковым и её с Матюшиным. Валя часто ходила на могилу Матюшина, носила ему цветы и плакала. Однажды на кладбище она встретила мать Славы Миронова, могила которого была рядом с могилой Лёши. Славина мать принесла водки и немного закуски — в этот день Славику должно было исполниться двадцать шесть лет. Они вместе выпили за Славика, потом за Лёшу, и Вале стало немного легче. С тех пор Валя приходила на могилу к Лёше со стограммовой бутылочкой водки, и ей становилось немного легче, когда она выпивала половину, а иногда и целую бутылочку. Но как-то Зоя услышала запах спиртного от Вали и страшно ругала её. Могла ли Зоя, думала Валя, с высоты своего счастья понять её? Валя выплакала весь запас имевшихся у неё слёз и теперь приходила к своему Лёше с сухими глазами, но с такой же бутылочкой. Отношения между Зоей и Валей стали напряженными, но Валя на это мало обращала внимания — счастливые люди не могут понять горе других людей.
Валя чертила чёртиков и думала: покупать ли сегодня бутылочку или идти к Лёше без неё? Зашедший в приёмную Самохин привёл с собой девочку, и Валя вспомнила её. С этой девочкой приходил недавно Грузнов, парень из уголовного розыска, чем-то напомнивший ей Лёшу Матюшина. Может взглядом, может ещё чем-то — ведь Лёха перед поступлением на работу в их компанию служил в ОМОН’е, и ушёл оттуда из-за малой зарплаты.
При первой встрече Валю очень тронула трагедия этой девочки, и она устроила её в детский дом. Валя не раз хотела узнать, как там живётся Юле, но всё было как-то недосуг. Сейчас Валя внимательно выслушала девочку и задумалась. Проблему со школой, по мнению Вали, будет несложно решить, ведь ещё действует закон о всеобщем среднем образовании. Но она подумала, что, возможно, следовало бы девочку устроить в педагогический техникум, если ей нравится возиться с малышами. А вот как быть с маленьким мальчиком и его сестрёнкой, Валя не знала и пошла с девочкой к юристу компании Юрию Константиновичу. Юристу было уже лет за семьдесят, но Зоя держала его потому, что он каким-то шестым чувством чувствовал крючки в договорах и, в свою очередь, сам мог так сформулировать пункты договора, что потом в арбитраже разводили руками, но сделать ничего не могли. Юрий Константинович остро реагировал на погоду — то она сырая и дождливая, то она снежная и холодная, то она жаркая и сухая, и часто не приходил на работу, поэтому Валя возила материалы ему домой. В особых случаях, когда он был очень необходим, Зоя посылала за ним машину. Сегодня он удостоил фирму своим посещением, и Валя повела Юлю к нему на консультацию. Однако консультацию они не получили: Юрий Константинович пояснил, что он специализируется в совершенно другой области юриспруденции и не знаком с законодательными актами об усыновлении детей.
— Понимаете, девушки, есть жилищное законодательство, есть трудовое, есть уголовное, гражданское процессуальное и т. д., — пояснил он. — Когда у вас болит зуб и вы приходите к окулисту, он может вам чем-то помочь?
Они ушли от него, и Валя решила связаться с тем парнем из уголовного розыска, который привёл Юлю. Номер телефона она узнала у Самохина и позвонила ему.
Грузнов, когда ему позвонила Валя, был на месте и работал над материалами по очередному преступлению. Вчера вечером собаки, выгуливая в лесу своих хозяев, раскопали труп человека. Патологоанатомы установили, что у человека вырезаны обе почки и забрано много крови. Это была не потеря крови, а очень напоминало забор крови. Почки вырезали аккуратно, так мог вырезать только опытный хирург, поэтому всё указывало на то, что это будет дело о торговцах человеческими органами и поставках донорской крови.
Глухарей или висяков, как называли нераскрытые убийства, становилось всё больше и больше, а людей для их раскрытия не было. Недавно Грузнову добавили ещё одну звёздочку, и он стал капитаном, заняв место Чернова, но подчиненных у него в группе больше не стало — два практиканта и трое оперов. С раскрытием тяжких преступлений дела были очень плохие, эффективность работы низкая, да и что могла сделать их группа с таким объемом работы?
Было, конечно, и много простых дел, которые раскрывались мгновенно. За минувшие сутки зарегистрировано три бытовых убийств и одно самоубийство. Армейский офицер Н., отвозивший документы в Москву, неожиданно вернулся из командировки днём раньше и поехал сразу же не в комендатуру, а домой. Дома он застал жену, развлекающуюся с двумя неизвестными ему мужчинами. Жена, мелькнув голым задом, с визгом скрылась в спальне и нырнула под одеяло, а оба мужика, прикрывая половые органы руками, оторопело стояли посреди комнаты. Н. выхватил табельное оружие, и в квартире стало четыре трупа — офицер после убийства остальных, пустил себе пулю в лоб. Горестно завывала его жена, когда, вернувшись с работы, увидела эту картину. В истерике, она рвала на себе волосы и проклинала себя за то, что дала ключ своей подруге, а Грузнов провёл воспитательную работу со своими ребятами: прежде чем стрелять в женщину, убедись, что она твоя жена.
В этот же день после обеда одна женщина убила своего любовника, который в постели признался ей, что переспал с её подругой и та оказалась лучше, чем она. Женщина в ярости помчалась на кухню, схватила кухонный нож и вонзила любовнику в промежность.
Вечером мужик, обидевшись на жену, крепко выпил и по привычке вышел в открытое окно. Раньше они жили на низком первом этаже, поэтому муж в пьяном виде практиковал выход на улицу через окно, но уже полгода, как семья улучшила жилищные условия и жила на седьмом этаже, а старая привычка осталась. Жена стояла на балконе и разговаривала с соседкой, когда муж шагнул на улицу, поэтому имела абсолютное алиби. Других людей в квартире не было, поэтому не было оснований считать, что его выбросили из окна.
А ночью тринадцатилетняя девочка убила вора, который забрался в квартиру. Родители девочки уехали на дачу, оставив её одну дома, и она, проснувшись от постороннего звука, увидела в комнате какого-то дядьку. Девочка побежала на кухню, схватила туристский топорик, о который споткнулась, и когда вор вошёл следом за ней на кухню, тюкнула дядю топориком по голове. Тюкнула его плашмя, но дядя скончался от разрыва сердца — оказался очень нервным.
Подобных случаев убийств на бытовой почве было много, и они расследовались легко, но убийства, которые совершались профессионалами, раскрывались очень трудно. Если бы у Шерлока Холмса было в производстве одновременно двадцать дел и над ним нависала бы прокуратура, и суд требовал бы не рассуждений, а фактов, и адвокаты трактовали бы эти факты в удобном для себя виде, то сэру Артуру Коннан-Дойлю не о чем было бы писать.
Звонок Вали застал Грузнова за обсуждением с сотрудниками плана работ по новому делу. Убийство человека и изъятие у него органов для пересадки было очень серьёзным преступлением и, что самое неприятное, оно могло быть взято на контроль политиками и газетчиками. За раскрытие таких громких дел можно получить повышение, но раскрывать их очень тяжело. Для начала надо было идентифицировать личность убитого, для чего необходимо поднять списки пропавших в последнее время людей. А их пропадало очень много и, в большинстве своём, мужчин. Одновременно следовало составить список городских хирургов, которые могли профессионально вырезать почки для их пересадки. Кроме того, надо было проконтролировать станцию переливания крови и больницы, которые недавно получали донорскую кровь. Работы было очень много, а людей катастрофически не хватало.
Звонившую девушку он вспомнил сразу. Впервые он её увидел в связи с делом об убийстве Афонина, а потом, когда привёл Юлю к Самохину. Тогда она заинтересовала его несоответствием глаз остальному её виду. У девушки с чудесной фигуркой, в дорогом импортном костюмчике и благоухающей дорогими французскими духами, были большие грустные глаза, и он прозвал её про себя: «девушка с грустными глазами». Она ему запомнилась, потому что у таких девушек глаза должны быть совершенно другими, но затем он вспомнил, что при покушении на Галину Афонину был убит её парень, по фамилии Матюшин, и понял, почему у неё грустные глаза.