Сибирское дело
Шрифт:
Утром они первым делом сразу пошли на Красную площадь, в ряды, и там купили Маркелу шубу длинную, до пят, валяные сапоги, рубаху вязаную, урманскую, тёплую, две пары рукавиц, и ещё…
Да! И Нюське сладких гостинцев, чтобы не скучала, как сказал Маркел, – и засмеялся. А на душе было тоскливо. Обратно шли, Маркел смотрел на колокольни, думал: а вот прямо сейчас зайти и повенчаться! А что? А сказать, что Параска вдова, дать три рубля – и обвенчают ведь. А если Гурий Корнеевич жив? И вдруг вернётся? Какой грех на себя возьмём! И промолчал.
Вернулись, только стали примерять – пришёл Мартын Оглобля, дворский, и сказал, что князь зовёт.
– Тебе завтра с утра ехать. – И тут же спросил: – Куда ехать и зачем?
– В Сибирь, на реку Иртыш, в град Кашлык, – без запинки ответил Маркел. И так же без запинки прибавил: – За саблей, пансырем и шубой царскими.
– Какие они из себя?
Маркел глубоко вдохнул и начал как по писаному:
– Сабля турская, булатная, на обе стороны… – и дальше, слово в слово.
И так же, без передышки, сказал про шубу и про пансырь, нигде ни разу не ошибся. Князь одобрительно кивнул, сказал:
– Всё верно. Можешь ехать. Твоя подорожная уже готова. Завтра возьмёшь её в Ямской избе. Там всё прописано, куда ехать, и как, и сколько. До Чердыни! А там дальше уже сам ищи. По-татарски ты же понимаешь?
– Понимаю.
– Вот и славно, – сказал князь. И тут же странным голосом прибавил: – Ну да, может, тебе этого и не понадобится, а только доедешь до Вологды, а там развернёшься – и обратно.
Маркел с удивлением глянул на князя. Князь усмехнулся и сказал:
– А что? В Вологде сейчас сидит Мансуров. – И вдруг очень сердитым голосом спросил: – Кто такой Мансуров, знаешь?
– Знаю, – ответил Маркел, – воевода.
– Га! – ещё сердитей сказал князь. – Ванька Мансуров воевода! Сотник он по выбору, вот кто! В полусотенных ходил, и вдруг его подняли в сотники. И сразу дали сотню – и в Сибирь! Никто не хотел туда идти, вот и послали сотника, а все воеводы отказались. После Болховского никто туда идти не пожелал. – И вдруг опять спросил: – Болховской кто такой?
Маркел молчал.
– Да, – сказал князь Семён уже без всякой злости. – Далеко ты не уедешь, если ничего не знаешь. Начнём с самого начала. Так вот, был такой на Волге атаман Ермак, всех грабил. А после ему стало там тесно, он перешёл на реку Каму, а там через горы Камень взял да и ушёл в Сибирь со всеми своими людьми, с целым войском таких же разбойников, как сам. И они там враз пропали. Мы тут вздохнули: слава Тебе, Господи, унял злодея. Как вдруг, года не прошло, от Ермака из Сибири посольство с дарами. И говорят: царь-государь, кланяется тебе славный атаман Ермак Тимофеевич и, надо будет, он тебе ещё поклонится, а ты, государь, дай ему пушек, сабель, пищалей, свинца, пороху поболее, и он будет дальше воевать. И что, царь-государь, сам себе, что ли, враг – разбойников вооружать? Ничего он им не дал! А только сказал: дам вам стрельцов, стрельцы вам пособят. И послал воеводу Болховского с войском. Болховской в Сибирь ушёл… И пропал. А тут и государь Иван Васильевич у нас преставился, всем сразу стало не до Сибири, никто туда идти не хочет, молодой царь Фёдор Иванович воеводам не указ… Нашли только одного Мансурова. Этот согласился. Ему что? Ему терять нечего, зато если отличится, ему сразу честь. И он пошёл. И он тоже пропал! Тоже, мы думали, совсем. Но этой зимой вдруг, слышим, возвращается побитый. Из Сибири выбежал, а до Москвы не добежал, сел в Вологде, дальше идти робеет. И вот ты теперь туда, в ту Вологду, езжай и разузнай у него самого, что там у них было да как: и как Ермака убили, и как Сибирь профукали, где Болховской, где его стрельцы, кто столько православных душ сгубил за здорово живёшь… Ну и, конечно, и про то, где те царские шуба, сабля да панцирь припрятаны. Хотя, думаю, вот как раз про это ты ничего не узнаешь.
– Почему? – спросил Маркел.
– Да потому что, – как бы нехотя ответил князь Семён, – думаю, что никаких подарков не было, а это они уже сейчас списали на него.
– Кто списал? – спросил Маркел.
– Ну, мало ли, – задумчиво ответил князь Семён. – Да и не наше это дело! – продолжил он своим привычным бодрым голосом. – Наше дело – сыскать правду! Вот ты и езжай к Мансурову, приведи его к кресту и со всей строгостью дознайся, были ли на самом деле Ермаку от нас подарки, и если их не было, то моей властью позволяю тебе сразу ехать обратно. Ну а если они всё же были, тогда не обессудь! Тогда езжай, как было оговорено, в Сибирь, и там ищи. А если и в Сибири не найдёшь, тогда езжай в Китай, в Опоньское царство и, если надо, то и дальше, но царские вещицы любят счёт, их надо вернуть, понятно?!
Маркел кивнул, что понятно, и вздохнул. Князь Семён спросил:
– Что-то ещё хочешь сказать?
Маркел помялся и ответил:
– Хочу узнать про Гурия Корнеевича Мухина, сотенного начального голову Государева стремянного полка. Жив он или нет?
Князь Семён усмехнулся, спросил:
– А ты как думаешь?
Маркел покраснел и ответил:
– Я хочу знать, как оно есть на самом деле.
– Э! – нарастяжку сказал князь Семён. – Я могу послать к ливонцам, в крепость Венден, человека, он узнает. Мне это недорого станет.
– А пока что ничего не ведомо?
– Пока что ничего.
Маркел открыл было рот… но так и закрыл, промолчавши. Князь Семён ещё сильнее усмехнулся и сказал:
– Ладно, тогда пока что вот как сделаем. Ты езжай туда, ищи, а мы тут посидим, подождём. И никого к ливонцам посылать не будем. Но и оттуда никого не примем, если что.
Маркел поклонился. Князь Семён махнул рукой. Маркел поклонился ещё ниже и, не разгибаясь, вышел.
ГЛАВА 4
Когда Маркел пришёл домой, Нюська сидела на полу и играла с деревянной куклой. Маркел спросил, где мамка. Ушла к ведьме, ответила Нюська. Зачем, строго спросил Маркел, потому что не любил такого. Я не знаю, ответила Нюська.
Маркел сел за стол. Нюська подала ему поесть, а сама села напротив. Маркел ел и спрашивал о всяких мелочах, Нюська охотно отвечала. Потом вдруг замолчала, облизала губы и сказала:
– Ты же в Сибирь идёшь?
– В Сибирь, – кивнул Маркел. – А что?
– Привези мне оттуда манит-камень.
– Это что такое?
– А это такая диковина. Чёрненький камешек, маленький. На кого его наставишь, того он к тебе и манит.
– Э! – засмеялся Маркел. – Зачем тебе это? Я и так вон как близко сижу, можно рукой достать.
– А я не про тебя, – сказала Нюська и насупилась.
Маркел подумал и сообразил: вот про кого это она – про Гурия Корнеевича! И тут Маркел тоже насупился, больше уже ни о чём не заговаривал, а сидел сычом, ел молча, глазами посверкивал. Нюська, такое увидав, испугалась, стала шуметь, пошучивать, но Маркел как будто ничего не слышал. А как поел, пошёл и лёг на лавку, заложил руки за голову.