Сицилийское королевство
Шрифт:
– Все готово, – повторил стоявший позади Плоскиня. – Прислуживать за едой вам всегда будет Тайчин. Это указание Субурхана.
Сообщив это, предводитель бродников испарился.
Григорий поначалу не обратил никакого внимания на его слова. Да и о чем тут думать, когда перед тобой целый казан плова. И механик отбросив в сторону мешавший сесть нормально меч, запустил руки в горячий плов, пригоршнями засовывая его в широко открытый, как у голодного кукушонка, рот. И только немного насытившись, заметил неслышно отделившуюся от стены тень. Это была маленькая китаянка в живописном халатике, которая склонилась перед Забубенным
– Меня зовут Тайчин. Я ваша служанка.
У поглощавшего плов механика-чародея еда застряла в горле, и он даже поперхнулся от неожиданности. Но, откашлявшись, все же выдавил из себя:
– Гриша, – и добавил, – механик.
Глава седьмая. Детектор лжи по-монгольски
Спустя пару часов, Забубенный и воевода черниговцев, спешившись, стояли неподалеку от шатра главного монгольского военачальника. Небольшая поляна перед ним за это время значительно изменилась. На ней развели несколько огромных костров, параллельно друг другу и очень близко. Они горели сейчас, в сгустившемся сумраке, словно жерла вулканов, выбрасывая в черноту снопы искр.
Место действия оцепили отрядом воинов. Внутри находились только избранные, – три монгольских предводителя сидя, и Забубенный с воеводой черниговских ратников, чуть в стороне, стоя за их спинами. Рядом с монгольскими ханами топтался знакомый толмач в зеленом берете. А, кроме того, неподалеку обретались еще пятеро каких-то подозрительных монголов древнего возраста.
Это были дряхлые лысые старики с седыми бородами, одетые в грязные балахоны, обвешанные бусами и всевозможными феньками сверх всякой меры. Они ходили, покачиваясь, вокруг горевших костров и размахивали руками под собственное заунывное пение. Двое из них были вооружены большими бубнами, в которые периодически ударяли без всякого музыкального ритма.
– Это, кто такие? – не выдержал и поинтересовался вполголоса Григорий у хана Тобчи, сидевшего ближе всех к нему на специальном сиденье, похожем не то на ритуальный трон, не то на походную табуретку, – приглашенные музыканты?
Тобчи зыркнул на него злобно, давая понять, что механик нарушает какой-то ритуал. Но, ответил.
– Это колдуны, – прошипел он, – они должны проверить, правда ли говорить тевтонец.
– А он уже согласился говорить? – удивился Григорий, посмотрев на связанного рыцаря, которого держали с той стороны костров под руки двое дюжих монголов. На его лице плясали отблески огня, и Григорию показалось, что прежней решимости, держать язык за зубами, у доблестного Клауса фон Штира уже нет.
Тобчи проглотил слюну.
– Скоро согласится. Ему надо только пройти между кострами. А старикам следить за огнем. Огонь скажет правду.
Забубенный осмотрел предполагаемый маршрут движения тевтонца и понял, что рано или поздно его белая хламида с крестами загорится, а с ней и он сам. Что там должно происходить дальше, механик поостерегся уточнять. Основное было понятно. Обычная пытка с участием колдунов. «Получается, что это какой-то детектор лжи, только по-монгольски, – уяснил себе Забубенный, – ну что ж, посмотрим, какую правду скажет рыцарство на этой проверке».
Наконец, великий монгольский военачальник Субурхан, молча наблюдавший за приготовлениями и долго слушавший песнопения колдунов, – Забубенный
Солдаты, державшие связанного рыцаря, отпустили его и подтолкнули копьями вперед. Четко указав маршрут движения. И Клаус фон Штир, рыцарь «ордена дома Святой Марии Тевтонской», встал перед своим последним выбором.
Стоял он, впрочем, не долго. Еще один несильный удар копьем в спину напомнил фон Штиру, что останавливаться по правилам проверки нельзя. И он шагнул на узкую тропинку между кострами, пропав ненадолго за пламенем первого. Дряхлые монгольские старики в балахонах тут же стали стучать в свои бубны еще громче и звонко трясти бусами, впившись глазами в языки пламени. Огонь начинал говорить им правду.
Сам рыцарь тевтонского ордена, между тем, молча миновал первый костер и шагнул мимо второго. Ему было жарко. Белая орденская хламида уже кое-где занималась дымком. Потрескивали и волосы на голове.
– Куда ты ехал? – громко спросил Субурхан. Толмач, стоявший рядом, также громко перевел вопрос на немецкий.
Рыцарь промолчал и, сделав еще шаг, вновь исчез за пламенем костра. Когда он появился, его белая накидка уже горела по краям. Клаус фон Штир завертелся, пытаясь сбить огонь, но желтые языки стали лизать его только сильнее. Он метнулся в сторону, чтобы выскочить за пределы линии огня, но двигавшиеся параллельно монгольские воины, ловко действуя копьями, быстро вернули его на исходную позицию между кострами. Фон Штир начал запекаться. Ему было больно. Но он еще терпел.
Субурхан медленно повторил свой вопрос. Толмач также медленно перевел его тевтонцу, который находился уже в самой середине огненной линейки. Доблестный Фон Штир крутился вокруг себя, пытаясь сбить разгоравшийся огонь и бросая по сторонам затравленные, полные дикой злобы, взгляды. Ох, как он сейчас ненавидел монголов. С каким удовольствием он сам вздернул бы их на дыбе и вытянул из них по очереди все жилы, особенно из Субурхана, но сегодня был явно не его день. И сейчас в нем боролись дикая жажда жизни и преданность долгу, великому магистру и самому императору. Но после шестого костра, когда огонь охватил тело тевтонского рыцаря целиком, и даже веревка, которой были по-прежнему связаны руки фон Штира, начала тлеть, жажда жизни победила.
Тевтонец опрометью бросился бежать сквозь костры и рухнул под ноги Субурхану, весь объятый пламенем. Даже на Забубенного пахнуло обгорелым мясом так сильно, что он отодвинулся.
– Говори, – спокойно сказал монгольский военачальник, словно не замечая страданий тевтонца.
– Я ехал в замок, что стоит всего в двух днях пути отсюда в горном селении Печ, на границе с Хорватией.
Субурхан помолчал, давая рыцарю выговориться. Фон Штир больше не запирался – у него уже волосы горели на голове.
– Что в этом замке? – уточнил Субурхан.
– Там сейчас находится Констанция, жена нашего императора Фридриха, – выкрикнул он, морщась от боли.
Субурхан довольно ухмыльнулся, погладив свою редкую бородку.
– Жена императора Фридриха? – переспросил он, задумчиво, – Зачем она здесь?
Фон Штир извивался на земле от боли, но разговор был еще не окончен.
– Приехала к королю Андрею, с каким-то поручением от императора. Я не знаю. Но не успела уехать, – вы продвигались слишком быстро.