Сид и император
Шрифт:
Я услышала шум и ругань на северном наречии.
— Экне, что там? — спросил второй северянин.
— Боишься, троллий выкормыш! Мои лошади сожрали твоего друга, — хрипло расхохотался Эйвинд, насмехаясь над беспокойством противника.
Силы! Наверное, он понял, что на конюшне был кто-то еще. Может быть, решил, что это кто-то из его конюхов. Я переступила через тело рыжеволосого и осторожно выглянула в проход.
Оба противника стояли ко мне боком. У светловолосого северянина был меч из халифата, слегка изогнутый, больше похожий на саблю. Наверное, он купил
Эйвинд прижался спиной к ограде стойла и выписывал кинжалом линии в воздухе, не давая противнику приблизиться. На лице у мужа играла улыбка, словно это был не бой, а развлечение. Я никогда еще не видела его таким. Таким… буйным. Словно помолодевшим на десяток лет.
Так бы и продолжалась их смертельная игра, если бы не мое участие. Эйвинд краем глаза скользнул по мне, и выражение его лица изменилось. На нем на мгновение мелькнул страх. Не за себя, а за меня.
— Твигги?!!
Этого мгновения вполне хватило его противнику. Эйвинд пропустил удар. Кинжал не смог удержать меч, только чуть-чуть изменив траекторию движения.
Эйвинд еще пытался увернуться. Разворот на пятках, как у танцора, легкий и стремительный для такого мощного мужчины. Но бритвенно острая кромка клинка уже полоснула по горлу. В стороны плеснула кровь, забрызгав все вокруг и опустошая сердце.
Вторым ударом, описав в воздухе восьмерку, нападающий почти обезглавил Эйвинда, тело которого упало на колени и, наконец, рухнуло на пол.
Лошади в стойлах испугано ржали, почуяв запах крови. Любимый гнедой жеребец мужа встал на дыбы и несколько раз ударил копытами в ограду загона.
Все казалось таким нереальным, как будто это происходит не со мной, а с кем-то другим. Совсем как зрелища, записанные на кристаллы. Я отлично помнила, что мне рассказал дознаватель. Эйвинда зарубили, но до этого он успел убить одного из наемников. Однако оружие, которым он защищался, так и не нашли. При нем был только кинжал.
А это значит… значит… его убил не он, а я.
Северянин переступил через уже безжизненное тело, присел и не спеша вытер об одежду Эйвинда свой меч. Потом он поднялся, сорвал со стены масляную лампу и с размаху швырнул ее в стену. Масло растеклось по дереву и соломе, которые тут же занялись от огня! Тут я наконец очнулась и испуганно выдохнула.
— Нет!!!
«Лошади! Надо спасти лошадей», — билась в висках кровь. Уже загорелась одна из потолочных балок, и огонь грозил перекинуться на крышу. От паники мысли о случившемся на время отступили на задний план. Северянин, сделав свое дело, пошел на выход. Я испуганно попятилась.
— Женщина Эйвинда Секиры, — протянул убийца и осклабился. — Все беды от женщин. Он нарушил гейс, и это его погубило.
— Какой гейс?
— Он умер в бою, так что это почетная смерть, — словно не слыша, продолжил он. — Жена должна следовать за мужем в его посмертии.
Я всматривалась, запоминая это лицо со шрамом, который змеился по левой щеке и скрывался под бородой. Не убил сразу. Почему? Попробовать самой? Эффект внезапности уже потерян. Едкий дым ел глаза, подгоняя и заставляя думать о другом. А воин, все еще улыбаясь, прошел мимо, вышел с конюшни и прикрыл дверь с той стороны.
«Проклятье!!!» Я зачем-то подергала за дверную ручку, хотя и так было ясно, что бесполезно. В одно из узких оконцев я увидела, что северянин немного постоял у входа и пошел прочь.
Опустившись на пол, чтобы не дышать дымом, я всем телом приникла к деревянным дверям. Все чувства обострились до предела. Внутренним зрением я видела структуру дерева. Я хотела разрушить древесину анти-стасисом.
Трухлявое дерево легко поддается, когда я с силой налегаю на дверные створки. В конюшне вовсю бушует пламя. Обернув голову накидкой, я практически на ощупь шла вдоль прохода и открывала стойла, выпуская лошадей. Пару раз я чудом увернулась от копыт обезумевших животных.
— Бегите! Ну же!!! — кричала я на них, понукая и подталкивая к выходу.
Лошади выбегали в распахнутые настежь двери. Последней наружу выскочила я, едва живая от жары и дыма. Одежда на мне уже тлела. Я принялась скакать на месте, пытаясь затушить ткань на юбках. А вдалеке уже виднелись огни и слышался шум людских голосов.
Надо было уходить, и чем скорей, тем лучше.
Мне повезло, что я знала эту местность, как свои пять пальцев. Уйти, разминувшись со стражей и праздными зеваками, явившимися посмотреть на пожар, не составило труда. Я сделала крюк к окраине Хальтэ и вернулась в Рэнс по окружной дороге. Путь сам по себе был более длинным, чем по прямой, так что ни стражи, ни пожарных я не встретила.
Однако городские ворота были закрыты до рассвета, так что пришлось ждать в роще неподалеку от города. К рассвету у меня от холода уже зуб на зуб не попадал. Я не знала, как выглядела, однако, стирая с лица соленую влагу, я поняла, что оно черно от копоти, так же как и руки.
«Нет! В таком виде меня не пустят в город».
С учетом поджога меня вполне могли задержать до выяснения, и я не знала, как объяснить свой внешний вид. Пришлось прогуляться до обмелевшей речушки, чтобы смыть с себя следы ночных событий. Кромку обгоревшей юбки я просто оторвала и выбросила, а мелкие ожоги на руках залечила.
Утром я вошла в город, удачно пристроившись к прибывшему из Хины каравану. Торговец разрешил мне присесть на телегу, так что стража сочла, что я еду с ними. Я низко опускала голову, чтобы лица не было видно, и делала вид, что сплю.
В гостинице я, не откладывая, забрала вещи и сдала ключи от номера, спешно покидая город.
Теперь я понимала, почему меня так настойчиво допрашивали после пожара, применяя артефакты Истины. Понимала, почему дознаватель решил, что я снимала номер в гостинице, чтобы встретиться с наемниками, убившими мужа. Он был до такой степени уверен в своей правоте, что пренебрег моим алиби и тем, что я не могла быть в двух местах одновременно.