Сидящее в нас. Книга вторая
Шрифт:
– Ох, и нахальна же ты, – по-отечески деланно вздохнул наместник Бранбор из Рениала, что являлся его родовым поместным городом. – Сверх всякой меры.
– Что есть, то есть, – преспокойно согласилась Ринда, продолжая крепко удерживать узду пятившегося коня. – И для тебя, достопочтенный, это никакая не новость. Что уж поделать скромной беззащитной деве, о которую так и норовят вытереть ноги все, кому не лень. Приходится защищать себя самолично. Вот, как умею, так и самозащищаюсь.
За спиной зацапанного наместника разбежались смешки
– А княгинюшка-то в Ринноне будет той ещё занозой! – с заметным одобрением оценили молодуху.
– Как бы у тебя эта заноза в глотке не засела, – попытался остудить шутника кто-то более благоразумный.
– А мне-то чего беспокоиться? – возразил шутник. – О том пусть у Кендульфа башка болит. Не моему сынку досталась эта отрава.
– А, если у князь Кенна-Дикого леса начинает болеть его башка, он начинает рубить чужие, – насмешливо пригрозил дерзкой невесте наместник. – Кендульф Железная лапа тебе не мирные злоязыкие сиделицы скитов.
– Сколь бы могучей та лапа не была, а тихая бессловесная ржа сточит любое железо, – не заржавело за синегорской злыдней.
Впрочем, голос Ринды был преисполнен кротостью и почтением к великим мужам Лонтферда. Оттого и заржали те вдвое дружней да втрое веселей.
– Допрыгаешься, – чуть склонившись к ней, негромко предупредил наместник.
– Если не уделишь мне время до помолвки, точно допрыгаюсь, – так же тихо и честно предупредила она. – Чего ты боишься? Того, что я скажу? Или того, о чём промолчу?
– Что ж, – не стерпев от склочной девки затаённой насмешки, решился Бранбор. – Ступай следом. Сейчас и поговорим, раз уж у тебя свербит. А покуда дотопаешь до моего терема, подумай о длине своего змеиного язычка.
И он понукнул коня, с узды которого отлипла настырная и крепкая женская ручка. Вслед за ним потянулась свита. И каждый мужик не преминул бросить на неугомонную невесту хотя бы единый косой взгляд. Смешно-то оно смешно, когда баба столь потешно бросается на воинов с заливистым лаем. Однако ж княжна тебе тоже не простая баба – особо дочь самого покойного Риндольфа, что слыл несгибаемым сукиным сыном. И в его дочери ядрёная жгучая кровь великого воина кипит преизрядно: брызги во все стороны.
Да и окружение у смутьянки мутное – досталось немало косых взглядов и затаившейся за спиной подруги Аки. Где только княжна раздобыла непонятную и смутно тревожащую всех зверушку? Понятно, что в ските – про то всем известно. А вот какой затаённой волей Создателя ту зверушку занесло в их благословенные земли? И на кой ляд?
– С тобой пойти? – деловито уточнила Аки, когда Ринда пропустила мимо последнего всадника и послушно потопала следом.
– Нет, чучелка, – покачала головой она. – Ты всё наше дорожное барахло схоронила? Успела?
– За горлодом, – сосредоточенное кивнула Аки. – В рлоще.
– Хорошо. И я под платье штаны с рубахой пододела. Платье скинуть, куртку вздеть и в путь. Ты, милая, уходи прямо сейчас. Пока я ещё дел не наделала. В терем не возвращайся. Если меня туда запрут до помолвки, я и сама выберусь. А если куда поглубже, как матушку, ты меня вытащишь.
– Прлослежу, куда тебя сунут, – ободряюще сжала её руку Аки.
Затем отпустила, и пропала с глаз – в этом деле за ней и мыши амбарной не угнаться.
Ринда еле заметно прощупала под платьем нож, что вместе с туго скрученной верёвкой приторочен к поясу. Обыскивать её не станут – ещё чего не хватало! А у неё помимо ножа с верёвкой при себе и прочие полезные вещицы. Куда бы её не заперли, отовсюду вылезет. А запрут точно, ибо сегодня, сейчас всё и решится. И не столько ею, сколько наместником.
Что же он надумает? Скорей бы уже. Как же ей надоело ждать да сомневаться в благоразумии собственных решений.
Глава 8
Пока препиралась с наместником, вцепившись в узду его коня, солнце било прямиком в лицо: толком собеседника не разглядела. Теперь же, сидя напротив него в горнице, поняла, что Бранбор не так уж и стар. Верней, стар, конечно, но, как и многие воины, вполне в силе. И мясо ещё не высохло, и спина прямая, и сосредоточен, словно каждую минуту готов сорваться в бой. Прожитые года выдают глубокие морщины. Да руки в переплетениях вздувшихся жил и тёмных пятен – эти никогда не солгут, сколько не тужься.
Он смотрел на неё с неким непонятным интересом, будто собирался пробовать на зуб, и решал, с какой стороны начинать срезать кожуру с горькой синегорской редьки. В серых льдистых глазах под кустистыми седыми бровями ничего не прочесть. Пожамканные морщинами бесцветные губы чуть кривятся в усмешке, дескать, давай, удиви меня, если есть чем.
Как он сейчас похож на мою настоятельницу – чуть, было, не потянулась к нему душой Ринда. Чуть не бросилась её выворачивать. Да вовремя опомнилась. И разозлилась на нечаянную доверчивость глупого сердца, отчего губы скривило в ответной усмешке. Бранбор кивнул каким-то своим мыслям. Повозился в своём огромном дубовом кресле и, наконец-то, соизволил нарушить тишину:
– Что, не пришёлся по душе жених?
– А он способен прийтись по душе хоть кому-то? – почти кротко осведомилась Ринда. – Зачем его вообще втягивать в княжение с каждодневными выматывающими хлопотами? Таких, как Кеннер из Кенна-Дикого леса, нельзя сдёргивать с их стези мордоворотов. Они только и способны, что воротить набок морды. Да жить в своё удовольствие. А моему Риннону какое с того удовольствие? Особо мне самой.
Она могла добавить многое: язык так и чесался. Однако уроки настоятельницы не прошли даром: почуяла, что лучше остановиться, и заткнулась, выжидательно пытая взглядом собеседника. Пускай скажет своё слово, чтобы знать, куда свернёт разговор.