Сидящий на краю
Шрифт:
– Спасибо, братья!
– срывающимся голосом крикнул Хамжих.
– Иду к вам!
Он прыгнул с места, хотя до костра, отделявшего его от воинов оставалось ещё два шага. Костёр был велик, почти никто не мог бы перепрыгнуть его без разбега, даже если бы прыгал, подойдя вплотную. Должно быть, в эту минуту Хамжих плохо соображал, что делает, а быть может, не надеясь перепрыгнуть огонь, хотел поразить охотников своим бесстрашием и умением переносить боль. Хамжих угодил в самую середину пылающей россыпи, в два прыжка вылетел из огня и остановился перед мужчинами. Ёортон видел, как дрожат мышцы его ног. Ошпаренная кожа на ступнях покраснела и вспухла.
– Ты сумел пройти босым сквозь шавар и, значит, достоин быть воином, - произнёс вождь.
– Мы приветствуем тебя, охотник Хамжих.
Хамжиху подали взрослую одежду, и он, не торопясь, оделся, На лице его застыла улыбка: превратившаяся в оскал, когда они натягивал на обожжённые ноги многослойные буйи.
– Ёортон!
– не глядя на сына, крикнул вождь.
Ёортон встал между огнней.
"Разве это испытание?
– мрачно думал он.
– Пока эта снулая рыба возилась, костры прогорели, тут и огня-то не осталось..."
В ответ на призыв женщин он произнёс слова о смерти мальчика Ёортона, разделся догола, скомкал одежду и кинул её через огонь. Лёгкий, подбитый птичьим пухом жанч развернулся в воздухе, смешная детская шапочка выпала из рукава и спланировала на угли. Тишину прорезал женский крик. Кричала мать Ёортона.
Если коснуться огня Тэнгэра считалось плохой приметой, то куда хуже было, если загоралась детская одежда. Это не мешало стать её владельцу охотником, ведь он уже не был ребёнком, но жизнь его вряд ли будет долгой. Говорили, что сжегший детскую одежду умрёт прежде, чем увидит своих детей.
"Ну и пусть, - отрешённо подумал Ёортон.
– Охотником-то я всё равно стану..."
Он ответил как полагалось на слова охотников и одним движением руки поймал стремительно летящее копьё. Но мысли его были далеко.
"Это всё из-за Хамжиха, из-за того, что костры успели прогореть. Теперь здесь и прыгать-то нечего, любой младенец перепрыгнет. Ничего он мне не остаивл, всё себе забрал".
Держа копьё в поднятой руке, Ёортон шагнул вперёд, прямо в угли.
От костра шёл жар, Ёортон слышал, как терщат, сворачиваясь колечками, волосы на голове, но удивительным образом босые ноги не чувствовали огня. Напротив, казалось, будто он ступил в ручей и идёт по щиколотку в холодной воде, лишь мелкая галька на дне колет подошвы дюжиной дюжин острых иголок. Он шёл сквозь огонь, словно не принадлежал этому миру, как привык ходить вдоль квадратных оройхонов маленькой скучной земли, где он никогда не бывал, и где ничто не могло причинить ему вреда. Он, не торопясь пересёк раскалённую полосу, вышел на траву и остановился напротив отца. Один из охотников протянул ему новую одежду. Прежде чем Ёортон натянул буйи, старый охотник Каайтал наклонился и провёл ладонью по ногам Ёортона.
– Бессмертные боги!
– воскликнул он.
– Пламя Ёроол-Гуя не смогло обжечь этого парня, а Тэнгэр... вы сами видели, как тянулся к нему вечный старик. Парень, у тебя будет непростая судьба!
– Хватит болтать!
– прервал охотника отец.
– Несите жертвы многозаботливому Ёроол-Гую!
* * *
Через несколько дней охотничья ватага уходила на границу степи добывать авхая. Этот осторожный и удивительно быстрый зверь обитал в степи, но в конце лета, когда солнце выжигало степную траву, появлялся на окраинах леса, и тогда его можно было взять.
Бабушка при упоминании об авхае обязательно говорила, что настоящий авхай вовсе не такой, у него и ног-то не было, жил он в далайне и плавал быстро, как... авхай. Теперь далайна нет, так и старые авхаи исчезли вместе с ним. А новых зверей так назвали, потому что бегают здорово, ну, и чтобы хорошее слово не пропаддало. А то все говорят: "Мчится, как испуганный авхай", - а что за авхай - никто не знает.
Отец не возражал против этих измышлений, только иногда говорил недовольно:
– Ты сначала его излови, авхая-то, а потом называй как хочешь.
На этот раз охотникам повезло. Они сумели прижать небольшое стадо авхаев к кустам, так что перепуганным животным оставалось или бежать прямиком на людей или рваться сквозь стену непролазных колючек. Одного зверя достал копьём отец Ёортона, двое запутались в чащобе и были настигнуты охотниками прежде чем выдрались оттуда. К одному из этих зверей первым поспел Ёортон и в награду получил острый рог, из которого должен был изготовить наконечник для копья, своего собственного, не принадлежащего больше никому.
Испуганные авхаи долго не возвращаются на прежнее место, поэтому отряд в тот же день собрался домой. Шли, не скрываясь, в голос орали песню, дошедшую из старых сказочных времён и почти никому уже не понятную:
На соседнем оройхоне растёт дерево туйван,
А у нас тайвана нету, только холод да туман...
В прежней жизни эту песню пели изгои - бродяги, не поладившие с властями и ушедшие жить на негодные земли возле самого далайнна. А теперь её поют охотники - те же изгои, тоже не больно ладящие с властью. Печальные, завистливые слова хорошо ложатся на бодрый мотивчик. Ёортон порой думал, что же это за счастливые века были, ежели люди сочиняли такие песни? Видать и вправду права бабушка, когда ругает былые времена, а гадкая старуха Йолай врёт что ни попадя.
На соседнем оройхоне созревает вкусный хлеб,
А у нас в гнилом шаваре никакой добычи нет.
До дома оставалось совсем немного - часа два ходу, отряд уже шёл не лесом, а хорошо утоптанной тропой, ведущей прямо к деревне. Охотники прибавили шагу, громче загорланили воровскую песню:
На соседнем оройхоне льётся чистая вода,
А у нас воды в помине не бывает никогда!
Из-за поворота выскочила худенькая чумазая девчонка, суматошно замахала руками, словно желая погасить взлетающую песню. И хотя это была просто девчонка из их становища, которой ещё два года ждать совершеннолетия, полторы дюжины взрослых мужчин немедленно послушались сигнала. В лесу приказ отдаёт тот, кто первым заметил опасность. Песня оборвалась на полуслове.
– В селе цэрэги!
– быстро произнесла девчонка, подбегая к вождю. Очень много цэрэгов. Деревню окружили, никого не выпускают. Требуют тебя и вот его, - грязный пальчик ткнул в Ёортона.
Отец коротко выругался и злобно глянул в сторону Кэрингала молодого, но ловкого охотника и опытного следопыта.
Этот короткий взгляд заключал в себе очень многое. Кэрингал был не просто соперником вождя. За его спиной стояли не только молодость и сила, но и опыт человека, рождённого и выросшего в лесу. Кэрингал, как и большинство молодых охотников, был уверен, что они могут прожить самостоятельно, и незачем платить налоги посланцам жадного Ээтгона. Ёртоон тоже старался по возможности увильнуть от выплат, но явной ссоры с правителем избегал. С земледельцами Ээтгона предпочитал торговать, а лихие набеги устраивал на поселения Моэртала. Кэрингал в таких тонкостях разбираться не желал. Запасы на весну, - утверждал он, - можно сделать и самим, никто их не разорит, если отнести заимки подальше; а хлеб, сладкое вино и девушек-невест - взять силой, тем паче, что и без того деревенские давно уже не выходят своей волей за лесовиков. Карательных экспедиций, которые устраивались против племён никому не подвластных, Кэрингал не боялся, веря, что всегда успеет уйти так далеко, что и длиннорукий Ёроол-Гуй не дотянется, а иные вопросы его лесной голове были недоступны.