Сигареты и пиво
Шрифт:
Ник Как-его-там смотрел на меня и жевал губу.
— Не, — сказал он чуть погодя. — Оставьте нас одних ненадолго, лады?
— А? Но, босс…
Он без лишних слов вытолкал их наружу. Со спины из-за этих своих мешковатых шмоток он выглядел лет на двенадцать. Кто-то должен отвести его в сторонку и рассказать, как правильно одеваться. Особенно, учитывая, что он теперь босс “Хопперз”, типа того. У чувака в его статусе должна быть чистая рубашка и печатка на пальце.
— Ройстон Блэйк, — говорит он, закрывая дверь и поворачиваясь ко мне. Садится на жесткий деревянный стул напротив и достает из кармана пачку сигарет. Мне не понравилось, что он там сел. Это всегда было мое место. Почему он не скажет, чтобы я выметался из его кресла? Я бы ему, конечно, посоветовал, куда пойти. Но если бы он вежливо попросил, я бы, может, и послушался. А такой расклад мне не нравился. Как будто он глумится, сидит там, а я в его кресле.
— Курить будешь? — спрашивает он, протягивая пачку. Я взял сигарету.
— Не стоит курить эти сигары, — сказал он, скорчив рожу. — Они тут уже… сколько, год?
— Два.
— Так долго? А ты тут сколько уже?
— Неважно, — говорю. Потому что я пришел по делу. — Я за зарплатой пришел.
— А, ну да. — И достает из заднего кармана бумажник. — Сколько я тебе должен?
Ебаный в рот, думаю, да как два пальца об асфальт. Хотя все может оказаться не так зашибато. Я скоренько прикинул в башке кое-какие цифры, потом пару раз их удвоил. Потом немного скостил, потому что из лужи можно вычерпать только определенное количество воды, не больше. Потом я просто придумал число, потому что с арифметикой у меня всегда было херово.
— Восемьдесят, — говорю. И изо всех сил стиснул челюсти. Держись. Стой на своем.
Он отсчитал восемь десяток и положил на стол. Я забрал бабки. Я уже лет сто таких денег в руках не держал. Натан обычно удерживал большую часть зарплаты, чтобы покрыть издержки. К тому же он никогда столько не платил. Я посмотрел на этого Ника, думая о том, рассказал ли ему Натан про издержки, когда он покупал это место. Этот чувак в натуре оказался лохом чилийским.
— Так что, работа остается при мне или как? — вдруг выдал я.
Он начал поглаживать подбородок — обычно это значит, что чувак собирается гнать какую-нибудь херню. Язык тела, все такое.
— Типа того.
“Типа того”? Что еще за “типа того”?
— Ну, у меня есть для тебя работа. Но не у двери.
— Да ну? — Становилось интересно. Мне нравилось работать у дверей в “Хопперз”, но была одна работа, ради которой я бы забил на эту. — Хочешь, чтобы я был менеджером?
— Не совсем.
— Ну, за стойкой я не работаю. А если нужны посудомойки, вали на биржу труда.
— Ничего такого. Скажем так — что нужно такому парню, как я, который занимается тем, чем занимаюсь я.
Тут пришла моя очередь поглаживать подбородок. Занимается тем, чем занимается он? Насколько я знал, он был очередным залетным чужаком, который приехал в Манджел и думает, что сможет сорвать куш. Я, браток, таких уже видел. Надолго их никогда не хватает.
— А мне, блядь, откуда знать? — говорю.
— Но ты ведь знаешь, чем я занимаюсь, правда? Я пожал плечами.
— Владеешь “Хопперз”?
— Ага. А еще?
Я снова пожал плечами. Вообще-то я не люблю пожимать плечами, но он меня вынудил.
— Не знаю, бля. Что тебе надо, что бы я сказал? Едрена вошь… У меня есть работа или хули?
Он улыбнулся и стал качать головой. Но не так, будто говорил мне “нет”. Медленно качал башкой, точно вспоминал какую-то старую шутку. Он вообще был охуительно странным парнем. Но, кажется, я ему нравился. Качество в человеке за милю видно, и если ты нанимаешь кого-то в Манджеле, постучаться в мою дверь — это лучший вариант.
— Имей в виду, — сказал я, — все зависит от того, что за работа.
— Лады, — сказал он, — я тебе расскажу. Он встал и по-рулил к окну. Забавно, все люди так делают, когда собираются сказать что-то важное. Но что тут может быть такого важного?
Какая работа, скажите мне, может быть важнее работы вышибалы?
Это вопрос, который все пацаны задают себе долгие годы и без особого смысла. Честно говоря, нет ничего важнее, чем впускать тех, кого нужно впустить и посылать всех остальных куда подальше. Я о чем, представьте себе мир, где всякие незваные заходят, куда хотят, и портят жизнь остальным. Так себе зрелище. Поэтому вышибала — священная профессия.
Но была еще одна работа, кроме менеджерской, от которой я бы не отказался. И, как оказалось, Ник Как-его-там, именно ее и хотел предложить.
— Блэйк, — сказал он. — Я хочу, чтобы ты стал моим подручным.
Глава 9
Вчера произошло семь ограблений, одиннадцать угонов, шесть разбойных нападений, два вооруженных ограбления и восемь случаев налетов на магазины. Таким образом, за один день было совершено тридцать четыре преступления. И сколько из них, вы думаете, совершили профессионалы? Может быть, два? Максимум пять? Пусть будет пять — для ровного счета. Таким образом, остается двадцать девять преступлений.
И кто же совершил эти преступления?
Их совершили дети. Это знаю я, и это знаете вы. Я даже не стану узнавать, кто был задержан (если вообще был). Я готов поставить свою репутацию на то, что девять из десяти этих преступлений были совершены подростками.
Конечно же, я прекрасно знаю, что дети в Манджеле никогда не вели себя особенно хорошо, а зачастую бывали просто невыносимы. Я попросил свою ассистентку Джини просмотреть отчеты и выяснить, что происходило ровно двадцать лет назад. Она сделала таблицу, где сравнивается сегодняшний день и день двадцатилетней давности.
Преступление — Сегодня — 20 лет назад
Ограбление — 7 — 1
Угон — 11 — 4
Разбойное нападение — 6 — 2
Вооруженное ограбление — 2 — 0
Налет на магазин — 8 — 2
Посмотрите на эту таблицу. Ну давайте же просто посмотрите на нее (Спасибо, Джини).
Итак, у гиге все та же полиция, все те же люди на улицах, плюс-минус пара-другая, все те же школы, все тот же водопровод. Так что же делает сегодняшних подростков такими неуправляемыми?
Уважение к тем, кто старше и лучше их, вот в чем дело.