Сигурд
Шрифт:
В полной мере насладившись произведённым эффектом, повернулась и пошла прочь от лагеря. Переполнявшая злость заставила девушку идти быстро.
Успокоившись, огляделась. У большого валуна присела, решив для начала, что стоит подумать о будущих действиях. Внезапно до неё донеслись голоса. Алька поняла, что с другой стороны огромного камня расположилась мужская половина страгглеров. Разговор ребят не прервался, из чего девушка сделала вывод, что её появления никто не заметил.
«Вот не было печали», – расстроилась она, стараясь придумать как незаметно уйти, что бы парни не подумали, что подслушивает. Опасаясь привлечь их внимание, решила подождать: «Ладно, посижу, может, они уйдут», – подумала он.
Говорил Вадим:
– Не понимаю, что тебя не устраивает? Ты, Заяц, всегда мечтал о незабываемых приключениях и жаловался на серую, скучную жизнь.
– Я мечтал о маленьких, небольших сромненьких приключениях, а не о таких, которые превосходят все мыслимые пределы. Я глубоко убежден, что того запаса впечатлений, который уже имею, мне хватит на то, чтобы прожить не один десяток серых лет и не почувствовать скуки. Рассказывать истории некому. Вам всё известно, а других людей здесь не водится. Я же не сошёл с ума, чтобы разговаривать с булыжниками или с местной флорой и фауной.
– Получается, что тебе для счастья нужны люди, готовые слушать твою болтовню? – спросил Андрей.
– Нет, мне хочется вернуться обратно, жить прежней серой и скучной жизнью. За это я согласен держать язык за зубами обо всем, что с нами произошло всю оставшуюся жизнь.
– Я бы тоже согласился молчать на таких условиях, – сказал Вадим.
– Друзья, я вам удивляюсь! Лично я считаю, что нам крупно повезло. Вы только подумайте: никакой работы, учебы, производственных и житейских стрессов, никаких родительских указаний, вокруг замечательная природа, грандиозная рыбалка. Нашей жизни ничто не угрожает. Рядом с нами весьма соблазнительные дамы. Да вы просто дураки, не понимающие своей выгоды, – прервал их Андрей.
– Прямо целая речь! – насмешливо отозвался Вадик.
– Нечего кривить душой, – поддержал его Павел. – Ты только делаешь вид, что тебе здесь нравится. Я никогда не поверю, что ты не хочешь вернуться обратно. Отдохнуть в этих краях недельку другую я согласен, но навсегда остаться без компьютера и прочих благ цивилизации я не хочу.
– Знаете, мне всё равно, верите вы мне или нет, – сказал Андрей, – в одном я уверен на все сто: выбраться отсюда будет трудновато, если это возможно.
– Мы здесь больше трёх месяцев, а до сих пор не знаем, где мы и как сюда попали; у нас на этот счет есть только предположения.
– Ладно, страгглеры, не заморачивайте себе голову: будем жить с удовольствием. Это все же лучше, чем биться головой о валяющиеся камни, пытаясь понять, где мы находимся и как отсюда выбраться. Придёт время и всё образуется, – подытожил Андрей.
– Согласен, Рыжий! Если не удаётся вернуться, будем стараться устроиться с удобствами. А ты, Заяц, перестань ныт. Давайте лучше поговорим о деле, ради которого я собрал внеочередное заседание нашего мужского клуба, – сказал Вадик.
Алька, слушавшая их беседу, насторожилась.
– А что случилось? – заинтересовался Андрей.
– Нам надо подумать, как приручить Альку, она стала слишком независимой. Мы скоро не сможем контролировать её, – сказал Вадим. – Это, как вы понимаете, грозит осложнениями с нашей лучшей половиной.
– Ты прав, Аля всегда вносила в нашу группу элемент неуверенности. Наши подруги опасаются, что она завладеет вниманием одного из нас и оттеснит их на второй план, поэтому обращаются с нами бережно, – высказался Андрей.
– Точно. И теперь нашей нестабильной стабильности угрожает фактор по кличке Сигурд, которого она где-то откопала. Более или менее устойчивое равновесие рушится прямо на глазах. Алька всё чаще пропадает по нескольку дней. Если так и дальше пойдёт, она перестанет появляться в лагере.
– Девчонки, не видя в её лице соперницы, совсем распустятся, – согласился Пашка.
– Дальше дела пойдут ещё хуже, – продолжил Вадим. – Я буду рад, если вы, понимая наше трудное положение, поддержите мое предложение.
– Какое предложение? – спросил Пашка.
– Во-первых, нам надо будет уделять Альке повышенное внимание. Делать это надлежит осторожно, чтобы никто из наших дам этого не заметил. Во-вторых, одному из нас придется играть роль влюбленного в двоих, не знающего, кого предпочесть. Алька тогда не будет надолго уходить из лагеря, а мы сможем держать всю женскую половину нашей колонии в тонусе, – объяснил Вадим.
– Мне кажется, это непорядочно по отношению к девчонкам, – неуверенно произнёс Пашка.
Алька почувствовала к нему благодарность, он проявил благородство. Слова Вадима поразили цинизмом, хотя она согласна с ним: её присутствие в лагере не позволяет девчонкам быть уверенными: каждая помнит, что она, Алька, всегда может отбить у неё парня.
– И кого ты наметил на роль приманки? – спросил Андрей.
– Я считаю, это удобнее всего сделать Зайцу. Алька уже давно проявляет симпатию по отношению к нему, – продолжил Вадим, не давая Пашке возразить. – Кроме того, мы можем применить для поддержки классический шекспировский метод, действующий безотказно,
– Какой метод? – заинтересовался Павел.
– О, это великолепный проверенный временем прием! Делается так: когда никого нет поблизости, кроме Альки, мы с Андреем делаем вид, что её не видим, якобы наедине друг с другом беседуем о том, что она тебе очень нравится.
– Да. Это классика.
– Благодарю вас, – самодовольно сказал Пашка.
– Почему ты так уверен в успехе?
– Смотрите.
За камнем воцарилась тишина. Алька поняла, что Пашка что-то показывает, но что видеть не могла и затаила дыхание. Она услышала, что Павел читает её последнюю сказку. Алька лихорадочно порылась в рюкзаке, но зелёной тетрадки там не было. Девушка почувствовала, что её охватила волна слабости: «Пашка, мерзавец! Стащил мой дневник», – она не могла прийти в себя от такого предательства.
Павел приятным голосом читал сказку, написанную Алькой.
–" Я пришёл за советом, –произнёс вождь, опускаясь перед очагом.
Старый шаман не поднимая глаз, спросил:
– Твоя дочь по-прежнему отказывается войти в вигвам Огненного Лиса?
– Да. Она дала слово чужому человеку и говорит, что не нарушит его.
– А ты сказал ей, если она не станет женой сына вождя, начнётся война?
– Я стёр свой язык, повторяя это.
– Чужак уходит и берёт с собой твою дочь, – устало сказал шаман.