Сила, которая защищает
Шрифт:
Кэм мрачно пробормотал:
– Мы не так скоро забываем свои обещания. Не обращая на его слова никакого внимания, незнакомец продолжал:
– Что я вижу! У нас гости. Сам Владыка Кольца. И Великан. – Он на мгновение умолк. – Да, Великан, если глаза не обманывают меня. Что, Опустошителей здесь тоже рады видеть?
Кавенант хотел вмешаться, но, к его удивлению, это сделал Баннор.
– Его зовут Мореход, – сказал он таким многозначительным тоном, будто сообщал чрезвычайно важный факт.
– Мореход! – усмехнулся незнакомец, избегая, однако, смотреть
– Мы не уверены, – сказал Кэм.
И снова человек как будто не услышал его слов.
– А Владыка Кольца, мучитель ранихинов, тоже Опустошитель? Ему самое место сидеть по правую руку от Стража Крови. Замечательная собралась компания – все злейшие враги ранихинов вместе. И реймены рады им!
Джейн ответила сурово:
– Тебе мы тоже рады. Или присоединяйся к нам, или возьми еду и уходи.
Одна из Домохозяек нерешительно подошла к незнакомцу, протягивая ему лист с едой, которую он грубо выхватил из ее рук. Ухмыльнувшись, он круто развернулся и зашагал к дальней расщелине, где исчез так же внезапно, как и появился.
Кавенант непонимающе проводил его взглядом и посмотрел на Служителей Гривы, ожидая объяснений. Однако все угрюмо продолжали жевать, делая вид, что ничего не замечают. На лице Морехода тоже было написано удивление. Одна Лена ничего не замечала; разморенная усталостью, волнениями и сытной едой, она клевала носом. Кавенант посмотрел на Баннора.
В отличие от остальных. Страж Крови не стал уклоняться от молчаливого вопроса Кавенанта и ответил со свойственным ему бесстрастием:
– Это Пьеттен.
– Пьеттен… – ничего не понимая, произнес Кавенант. И Мореход повторил точно эхо:
– Пьеттен!
– Помнишь наш Великий поход за Посохом Закона? – продолжал Баннор. – Помнишь настволье Парящее? А женщину и ее сына, Пьеттена – он тогда был еще мальчик.., помнишь?
Жуткие воспоминания нахлынули на Кавенанта.
– Помню. Ее звали Ллаура. Юр-вайлы что-то сделали с ними обоими… Чтобы использовать их как приманку. Она.., она…
Она была тогда не в себе, находясь под чьей-то властью ужасной, и всего ее мужества – немалого мужества, это он помнил! – не хватило, чтобы с этим справиться. И этот мальчик… Пьеттен.., с ним тоже творилось что-то странное. Волна ужаса нахлынула снова, когда Кавенант услышал, как Мореход сказал:
– Мы захватили обоих, и Ллауру, и Пьеттена, с собой на Равнины Pa. – Кавенант вспомнил, как Великан нес Пьеттена на руках. – Здесь, по просьбе Владыки Кольца – и моей – реймены взяли их под свое покровительство, пообещав заботиться о них.
Баннор кивнул.
– Об этом обещании он и упоминал.
– Ллаура? – ослабевшим голосом спросил Кавенант.
– Она умерла, когда Пьеттен был еще молодым. Она так и не сумела оправиться от того, что с ней произошло.
– А Пьеттен? – настойчиво спросил Мореход. – Что юр-вайлы сделали с ним?
– Он ненормальный, – пробормотал Кэм. Однако Джейн мрачно возразила:
– На Равнинах Ра он лучше всех умеет обращаться
– Он служит ранихинам, это правда, – добавил Баннор. – Умеет заботиться о них не хуже любого Служителя Гривы. И любит их. Но есть… – он остановился, подыскивая нужное слово, – есть какая-то жестокость в его любви. Он…
– –Ему нравится вкус крови! – перебил Кавенант. Он вспомнил маленького Пьеттена, залитого багровым светом больной луны, – ему тогда едва исполнилось четыре года. Испачкав пальцы о залитую кровью траву, мальчик облизывал их и улыбался. Баннор кивнул.
– Он вылизывает ранихинам раны, чтобы очистить! – В голосе Кэма прозвучал ужас.
– Из-за данного ими обещания – и, конечно, потому, что он и вправду хорошо умеет обращаться с ранихинами – реймены всегда делали для Пьеттена все, что могли. Но его необузданность отталкивает их, вот почему он одинок. Вот почему он относится к ним с такой враждебностью – ему кажется, что они презирают его.
– А как он сражается… – вздохнула Джейн. – Я сама видела, как он копьем убил трех крешей, напавших на ранихинов.
– Сражается, – фыркнул Кэм. – Все равно он ненормальный.
Кавенант глубоко вдохнул воздух, словно надеясь вместе с ним набрать побольше мужества.
– В том, что вам приходится возиться с Пьеттеном, виноваты мы, я и Мореход, да? Ведь это мы отдали его и Ллауру вам.
Его напряженный голос разбудил Лену. Она вздрогнула, зашевелилась, утомленно моргая, – и тут же снова уснула.
Мореход ответил успокаивающе:
– Нет, друг мой. Если кто и в ответе за то, что произошло с Пьеттеном, то только я один. – В его голосе послышалась боль, отозвавшаяся в сердце Кавенанта. – Моя вина. Помнишь, после сражения у настволья Парящего стало ясно, что он не в себе, болен и ему может помочь только целебная грязь? Из-за меня он ее не получил. Кто знает, может быть, он был бы теперь здоров?
Кавенант помнил, о чем говорил Мореход. В том бою Великан убил многих пещерников, его мучила совесть, и он потратил остатки целебной грязи на то, чтобы облегчить страдания одного из раненых созданий Фоула, вместо того чтобы попытаться помочь Пьеттену.
– Что значит “из-за тебя”? Ты…
– Я не дал ему целебной грязи, – обреченно ответил Мореход, и слова его прозвучали, как приговор самому себе.
– О черт! – Кавенант оглядывался по сторонам, точно надеясь найти выход.
Его движение окончательно разбудило Лену. Она резко выпрямилась и спросила:
– Дорогой, что случилось? Кавенант взял ее за руку:
– Не волнуйся. Я просто пытаюсь понять, что здесь происходит.
– Моя Королева… – Мореход вытер рот, отодвинул в сторону листья, на которых лежала его еда, поднялся – такой высокий, просто невероятно высокий по сравнению со всеми остальными – и подошел ближе к костру. – Моя Королева, дело в том, что реймены не доверяют мне. Они не сомневаются в тебе, Лена, дочь Этиаран, и готовы принять юр-Лорда, Томаса Кавенанта Неверящего, Владыку Кольца. Но мне они не доверяют.