Сила обстоятельств
Шрифт:
Мессир хотел что-то добавить, но тут из-под земли вернулся Ожье. Задул фонарь, доложил: все чисто, никого живого… Лишь закончив доклад, сдавленным голосом извинился, отвернулся, согнулся, – и немедленно изблевал на жухлую траву остатки завтрака.
Случается… Столь густой запах крови и вспоротых кишок не каждый желудок выдержит. Я, например, спустился сегодня в логово натощак.
Видам опять-таки даже бровью не повел. Дождался, когда подчиненный вновь окажется в седле, – и все семеро неторопливой рысью пустились в обратный путь и исчезли за деревьями.
Любопытно, что о сокровищах мессир Гидо не обмолвился, так и не
Они, легки на помине, приближались, наконец-то дождавшись своей очереди. Мне было слегка неловко за то, что их мечтам о лежащем под землей богатстве скоро предстоит разбиться о суровую реальность. Двадцать пять имперских рэндов для вилланов деньги преизрядные, даже распределенные на жителей трех деревушек… Но за все в жизни надо платить: королевские сервы, например, не имеют ничего, их дома, скотина, вообще все имущество принадлежит короне, как и они сами, – зато и бремя защиты всего перечисленного лежит на мессире видаме. Вилланы возделывают чужие земли, однако скотом своим владеют полноправно, – но при этом вынуждены сами защищать имущество. Или нанимать за свой счет защитников…
Все так, но все же я им слегка сочувствовал… Надеюсь, ободранные шкуры вэйверов помогут частично возместить убытки, хотя этот мех и недорого ценится. А вот мясо убитых мною зверюг в пищу решительно не годится. Не забыть бы подсказать еще один возможный источник дохода: аптекари и знахари зачастую проявляют интерес к ядовитым…
Мысль осталась незаконченной. В голове прозвучал сигнал тревоги, – громко, словно некий дозорный в моей черепушке заметил опасность и с размаху ударил по гонгу.
Все было неправильно…
Вилланы, числом поболее двух десятков, приближались как-то скованно, скучившись, словно за их спинами таился кто-то, кого я не должен был заметить.
Впереди держались трое, все видные, представительные, в годах, добротно (для вилланов) одетые. Одного я знал – Гранвиль, староста деревушки Лезье-Руж, осанистый бородач. Двое других, надо понимать, его коллеги.
Настораживало многое… Бегающий взгляд одного из троицы и его же рука, лежавшая на рукояти длинного ножа. Бледность другого старосты – низкорослого, но плечистого, с клочковатой, плохо растущей бородой, – и испарина, проступившая на его лбу. А больше всего подозрений вызывал мешок в руке Гранвиля, большой, никакого сравнения с кошельком мессира видама. Оно и понятно, откуда у вилланов золото, им по всем дворам пришлось бы собирать серебро и медь на мой гонорар…
Да только они не собирали. Мешок был набит чем угодно, но не монетами. Завязка его врезалась в руку Гранвиля не так сильно, как должна была… И сквозь натянувшуюся кожу проступало нечто более угловатое, нежели монеты.
Глупцы… набили мешок глиняными черепками или чем-то вроде того… Затевая свою авантюру, вилланы не подозревали, что мое изощренное зрение, спасибо святым сестрам, позволит одним беглым взглядом разглядеть и эти нюансы, и многие другие.
Убивать их не хотелось… надо постараться обойтись без трупов и тяжких увечий. И не дать покалечить себя, разумеется. Мешок должен послужить приманкой – отвлекусь, потянусь к нему, – тут-то и пойдут в ход мотыги, ломы и лопаты. До чего же глупы бывают люди…
Я быстро сделал несколько шагов назад, выскользнув из норовившего сомкнуться
– Стойте, где стоите! Мешок – на землю!
Они замерли. Гранвиль медленно снял ременную петлю с запястья, медленно выпустил мешок… Но затем все замелькало очень быстро. Едва моя якобы плата коснулась земли (звук и близко не походил на тот, что издали бы монеты), – клочкобородый староста выкрикнул что-то громкое, неразборчивое, и метнулся в сторону. И все остальные шустро, напуганными крысами, шарахнулись врассыпную.
Я увидел ее.
Ту, кого скрывали до поры плотно сомкнувшиеся вилланы.
А за кратчайшую долю мгновения до того, как увидел, почувствовал жжение – под рубахой, там, где висел на груди амулет Инквизиции.
Заклятье… Направленное на меня. Магия и вилланы… Не бывает. Неужели приютили у себя одну из Черных Ведьм, чудом избежавшую сожжения?
Но нет… Слишком молода. Но красивой назвать творившую заклятье девушку не повернулся бы язык даже у записного льстеца…
Плечи такие узенькие, что руки – на вид сущие прутики, но с огромными кистями – казались растущими прямиком из шеи. Та была тоненькой, не способной выдержать тяжесть несуразно большой головы, – и оттого согнулась набок… Вообще вся фигурка колдуньи казалась перекрученной, скособоченной, а платье из грубой небеленой холстины не обтягивало на груди ничего, хоть отдаленно напоминавшего женский бюст.
Все это я успел разглядеть в деталях одним быстрым взглядом. А больше не успел ничего. Даже фламберг выставить перед собой не успел (мое оружие способно погасить немалую часть враждебной магической энергии).
Колдунья резким жестом выбросила вперед руки, – казалось, ее кисти оторвутся сейчас от прутиков-рук и полетят меня душить… Не оторвались и не полетели. Но и без того пришлось солоно.
Это было похоже на удар невидимого кулака. Громадного, разом вмазавшего по всему телу от макушки до пяток.
Ослепительный всполох перед глазами – и вот я уже лежу на земле. И смотрю на серое низкое небо, а больше никуда и не взглянуть…
Ни единая мышца не желает подчиняться. Голова гудит похоронным колоколом. Во рту соленый вкус крови, и по лицу стекает она же из разбитого носа, – либо какой-то побочный эффект заклятия резко нагрел падавшие дождевые капли, но это едва ли.
Зато амулет Инквизиции на моей груди нагрелся, да еще как… Так, что расплавился. Или по меньшей мере раскалился настолько, что выжег на моей коже натуральное тавро, – из-под одежды отчетливо тянуло горелым мясом, но обожженная грудь почти не ощущала боль.
Ощущения вообще постепенно уходили, не попрощавшись… Спина перестала чувствовать нечто небольное и твердое – древесный сук? камень? – не знаю уж, на что меня угораздило свалиться… На серое небо с краев наползала непроглядная чернота. Я уже не понимал, сжимаю ли до сих пор рукоять Фламмбланша, вообще не ощущал рук. Обычно сознание теряют резко, разом. Меня оно покидало неторопливо, словно сомневаясь, правильно ли поступает.
Вот вам и деревенская колдунья, невесть кем обученная магии, а то и вовсе самоучка, в лучшем случае шлифовавшая стихийный талант по обрывкам старых книг… В Святейшей Инквизиции собраны далеко не последние магички, но, например, сестра-заклинательница второго ранга так легко и просто меня бы не свалила… Первого – может быть. А может и нет, оказии проверить не случалось.