Сила притяжения темной туманности

Кавахара Рэки

— Во-вторых, у силы игроков есть предел. Повторюсь, разработчик А поставил на защиту Имперского Замка самых сильных монстров, то есть, Энеми, каких вообще допускает программа. У игроков, то есть, бёрст линкеров, тоже есть предел характеристик, заданный в программе.

— И этот верхний предел… десятый уровень? — спросила Фуко, но Граф ответил не сразу.

Он сложил руки на груди и протяжно хмыкнул.

— Да, но… я полагаю, что изначально максимальным уровнем был девятый.

— О чем ты?

— М-м, непросто

будет объяснить, но… — черный мечник поднял руки, словно держа невидимый шар. — Общее количество бёрст поинтов тоже ограничено. Поэтому численность бёрст линкеров не может расти вечно, и всех действующих бёрст линкеров нельзя довести до высоких уровней. Мне кажется, ограничение по ресурсам как-то связано с тем, что с помощью бёрст поинтов можно дойти лишь до девятого уровня. Но… даже на девятом уровне одолеть Четырех Богов совершенно невозможно. Даже если обстрелять их Инкарнацией, в лучшем случае удастся на время обездвижить…

Харуюки вспомнил, как сражался с Черноснежкой и Фуко против Судзаку. Им удалось оттянуть его до стратосферы, где огонь Бога потух, а затем Черноснежка обрушила на него всю мощь Звездопада. Но даже Инкарнация второго уровня не принесла победы.

Видимо, Фуко тоже вспомнила о той битве. Слегка передернув плечами, она согласилась:

— И правда… у меня и в мыслях нет, что на следующем уровне я смогу справиться с Четырьмя Богами. Получается… десятый уровень создан для преодоления системных ограничений и битв с Богами?..

— Не знаю. Я знаю лишь о прошлом, и то немного, а о настоящем Ускоренного Мира могу лишь догадываться. Но все-таки, правило внезапной смерти — на редкость жестокое условие для игр. Проигрыш девяточника в битве против аватара девятого уровня лишает всех очков; а чтобы достичь десятого, нужно обнулить этим правилом пятерых… Я не удивлюсь, если такой отбор введен именно для того, чтобы выводить за рамки системных пределов самых достойных… а может, нас просто проверяют… — пробормотал себе под нос Графит Эдж, а затем поднял взгляд и посмотрел на Харуюки. — Что-то у тебя вид недоверчивый, Кроу.

Харуюки рефлекторно ощупал лицо и подивился тому, как Граф смог разглядеть его чувства сквозь зеркальную маску Сильвер Кроу.

— Ага… — кивнул Харуюки. — Вы так рассказываете, словно основа Брейн Бёрста — не дуэли, а охота на Энеми…

— Понимаю, но ничего поделать не могу. Все-таки смысл существования бёрст линкеров — не в победах над себе подобными, а в освобождении TFL, запертого внутри Имперского Замка… а для этого нужно одержать победу над Четырьмя и Восемью Богами, сильнейшими Энеми.

— Но тогда почему Брейн Бёрст — файтинг?! — воскликнул Харуюки, сжимая кулаки.

— Не знаю, — Граф коротко пожал плечами. — Разработчик Б испробовал три подхода к штурму… к организации штурма Имперского Замка. Попытка первая — «Аксель Ассолт», попытка вторая — «Брейн Бёрст», попытка третья — «Космос

Коррапт». АА был скоростным шутером, заточенным на битвы между игроками, а КК — рогаликом, где сражались в основном против Энеми. Если цель каждой из игр состояла в освобождении «Мерцающего Света», может показаться, что КК ближе других подошел к цели… но и АА, и КК давным-давно закрыты, остался лишь ББ. И даже если забыть о стараниях Гр-сана, я не думаю, что это просто случайность.

— Чрезмерная война… и чрезмерный мир. Белая Королева говорила, что именно поэтому закрылись миры АА и КК, — сказала Фуко, но Граф в ответ фыркнул.

— Не советую принимать ее речи на веру. Слова для нее — инструмент для подчинения других. Ну, теперь я рассказал о Мерцающем Свете все, что знаю. Расскажете Лотте.

Граф договорил и собирался было встать, но Фуко резко остановила его:

— Стоп. Ты ведь так и не сказал самое важное… что такое Мерцающий Свет? Не думаю, что это просто внутриигровой предмет… что именно ты имел в виду, когда назвал его существом?

— Увы, я не знаю, — Граф развел руками. — Я ведь все-таки в той виртуальной войне лично не участвовал… поэтому остальные вопросы придется задавать уже разработчику на десятом уровне.

Откуда же Граф обо всем знает? Харуюки понимал, что тот вряд ли ответит на этот вопрос.

— А-а… можно напоследок еще спросить? — сказал Харуюки, поднимаясь вслед за Графом. Он посмотрел во тьму за сименавой, а затем снова перевел взгляд на черного мечника.

— Можно. Если смогу — отвечу.

— Меня устроит и догадка. Что, если кто-то пробьется через Храм Восьми Богов, доберется до Мерцающего Света и освободит его?.. Что тогда случится с Брейн Бёрстом?

— Прости… мне снова придется ответить «не знаю». Могу сказать лишь одно… по-моему, произойдет такое, что весь мир изменится.

— Мир… изменится? Вы хотите сказать, что в Ускоренном Мире будут серьезные изменения?

— Нет, я о другом, — Граф ухмыльнулся и… заявил: — Реальный мир. Я верю, что тот свет хранит тайну, которая изменит вашу реальность.

С этими словами Графит Эдж еще раз посмотрел на далекий золотистый огонек.

Харуюки, Фуко, Лид и Метатрон тоже молча уставились на последний артефакт.

Свет явно дышал, пусть и почти незаметно. Он не мог быть простым предметом. В нем было заключено сознание, что беззвучно звало их.

— Если… — забыв обо всем, Харуюки повернулся к черному мечнику. — Если мы сейчас попробуем, сможем ли добраться до него?

— Без шансов, — тут же раздалось в ответ.

Краткие и очень тяжелые слова. Харуюки разочарованно кивнул и прикрыл глаза.

«Сейчас у меня есть другие дела. Но настанет день, и мы пробьемся к этому свету вместе с Черноснежкой-семпай», — твердо решил Харуюки и поднял взгляд. Он многое обрел здесь и сейчас. Пока достаточно и этого.