Сила рода. Том 3
Шрифт:
Дмитрий Уваров.
Оратор, стратег
Невероятно, но на следующее утро Дмитрий получил от зрителей подарков даже чуть больше чем я!
А всё дело в том, что он безостановочно поддерживал солдат и одноклассников, попутно высмеивая демонов Пустыни.
Мне некогда было слушать, как он балагурил, но язык у оратора Уварова оказался подвешен получше, чем у многих!
Василий Пожарский.
Участник пятёрки Громова и… наш целитель.
Поначалу Василий пытался
Ей богу, если бы не этот парень, который не жалел на простых вояк свою родовую способность, то наши безвозвратные потери были бы выше раз в пять!
Я и до этого уважал Пожарского, но после ночной битвы и подавно.
Не знаю, что для него было сложнее — смотреть как умирают солдаты со смертельными ранами или пойти против Дмитро с Аденом…
Про троицу северян я вообще молчу. Братья Кроу отстранились от своей пятёрки, и даже сидели сегодня не с Толстым и Безуховым.
И единственный, кто остался сидеть был Антуан Ги’Дэрека.
Этот гимназист, несмотря на свой страх сгореть заживо, не слазил со стены.
Его винтовка била метко, а его Ледяной щит спасал от частых осколков и пуль не только своего владельца, но и расположившихся рядом солдат.
— Ребят, ну вы даёте! — усмехнулся Антуан, небрежно намазывая масло на хлеб. — Вы ещё подеритесь тут. Аден хочет кому-то что-то доказать — пусть занимается организацией дуэли. Официальные дуэли всем полезны.
Он легкомысленно взмахнул ножом для масла и внимательно осмотрел получившийся бутерброд.
— Давайте лучше на классный час пойдем. Демид Иванович наверняка уже нас ждёт. Заодно и узнаем почему нас отправили на Практику в такой спешке.
Всё-таки, Ги’Дэрека молодец.
Разрядил обстановку парой фраз. Истинный дипломат!
Причем, я его отлично понимаю. С одной стороны, Громов его сюзерен, с другой — после прошлой ночи и мы стали не просто одноклассниками, но… братьями по оружию.
Хах! Была бы здесь Алексия, обязательно бы добавила — и сёстрами!
Кстати, надо бы узнать, как у них дела и, может быть, даже встретиться…
Ну а пока… Нужно помочь Антуану разрядить обстановку, а то Аден уже и так пылает, как помидор, а от Громова идут сильные эманации расстройства и непонимания.
— Отличный план, — кивнул я, отхлёбывая чай. — Заодно и про изменения в расписании узнаем.
Гимназисты тут же зашумели, с облегчением рассасываясь в стороны — никому не хотелось дурацких разборок со своими же товарищами — и мы не спеша потянулись на выход.
А так как наш путь лежал через первый зал, то мы волей-неволей проходили мимо старшеклассников.
— Эй, Михаил! — донеслось с дальнего стола, когда мы уже почти приблизились к выходу.
— Да, Влад? — я замедлил
— Спасибо.
Хах, ну Крошин, ну молодец. Вроде и поддержал, и выделил меня среди остальных. Интересно, это его благодарность за найденный клад?
— Обращайся! — усмехнулся я и, махнув рукой, вышел из обеденного зала.
Пока шли в наш кабинет, я с интересом прислушивался к эмоциям парней.
Кто-то думал о девчонках, кто-то беспокоился о новом расписании, кто-то даже сожалел, что практика закончилась так быстро…
Но основной эмоцией был страх.
Если раньше эти парни постоянно находились под защитой, то сейчас… они впервые в жизни почувствовали себя беззащитными.
Пожалуй, единственный, кто хотел ещё раз оказаться там, был только Толстой.
— Ну здравствуйте, мои дорогие!
Судя по тому, как дернулся нам навстречу Демид Иванович, он не на шутку обрадовался, увидев нас.
Но приличия есть приличия, поэтому мы чинно расселись по своим местам и уставились на классного, ожидая, что он нам скажет.
— Первым делом хочу заверить вас, что Волна, под которую вы попали, это чей-то злой умысел, и я даю вам слово, что мы найдем их и заставим держать ответ.
Сказано это было с такой уверенностью, что я сразу же поверил — наш классный действительно найдет и накажет Гонди.
Значит нужно успеть найти его раньше Демида Ивановича!
— Далее, с этого дня мы делаем упор на вашу боевую подготовку. В какую бы ситуацию не попал гимназист, он обязан, слышите, обязан выжить. И мы вас научим как это сделать.
И снова уверенность, насквозь пропитавшая слова классного.
Я сидел за партой и испытывал острое чувство когнитивного диссонанса.
В моем мире учитель — это, конечно, благородный человек, посвятивший себя детям и всякое такое.
Но если вникнуть глубже в вопрос, то понимаешь, что он точно такой же человек. Только обязанностей больше, ну и власть какая-то есть.
А так — бедные люди, впахивающие не только на работе, но ещё и дома.
В общем, в моем мире учителей если и уважали, то только по привычке, ну и чтобы оценки нормальные были. Настоящего уважения были достойны далеко не все.
У них не было настоящей силы — ну подумаешь, двойка будет, все равно за четверть на тройку натянут!
А некоторые ребята даже в открытую их посылали. И только попробуй подними на ученика руку!
Мы, конечно, совсем уж не наглели, но относились к школьным учителям с некой толикой пренебрежения — ну серьёзно, чему может научить человек, получающий двадцать-тридцать тысяч в месяц?
Здесь же ситуация была другая.
Любой из наших учителей мог с легкостью раскидать с десяток конструктов. И эта сила — она исходила от них, превращаясь в уверенность и невольное уважение.