Сильнее боли
Шрифт:
–Как ты поможешь? – почти простонал Тарас, из последних сил удерживая Галю.
–Хотя бы перекинем ее тебе через плечо. Отдохнут руки.
Тарас сдался. А что оставалось делать, если хилые интеллигентские ручки ничего тяжелее книжки не держали? Стыдно перед Катей, конечно, было ужасно. А еще сильнее проклинал он себя за дурацкую выходку в автобусе. Ну проехал бы еще двести-триста метров – и никаких проблем! Ничего бы с ним не случилось, потерпел бы. А теперь вот…
Катя помогла уложить обмякшее тело на плечо Тараса. Он крепко обхватил Галины ноги и шагнул к пыльной грунтовке,
Стало и впрямь гораздо легче. Но только физически. А на душе по-прежнему царил кавардак. До Катиного дома Тарас не произнес больше ни слова. Да и не до разговоров ему сейчас было – стиснув зубы, он решил во что бы то ни стало не делать больше остановок.
Уложив Галю на старую, с никелированными шишечками, высокую кровать, Катя прогнала Тараса из комнаты. Перед тем как переступить порог, он обеспокоенно глянул еще раз на бледное Галино лицо и спросил:
–Как думаешь, все хорошо будет?
–Иди, – огрызнулась Катерина. – Кому сказано?
–Кать, а у тебя покурить нет случайно? – похлопав по карманам, спросил Тарас.
–Вот еще, – фыркнула Катя. – Слушай, брысь, пока ухватом не вытолкала! – Но, когда Тарас закрывал уже за собой дверь, все-таки бросила: – Магазин через дорогу.
От волнений и переживаний курить хотелось ужасно. И Тарас потащился в сельмаг, в котором, как он помнил, имелось всего помаленьку: оцинкованные ведра стояли возле книжного стеллажа, который продавался, как и полтора десятка книжек на нем; рядышком стояли мешки с мукой, крупами и сахаром; на полках за прилавком, с одной стороны от продавца, красовались сапоги и ботинки, а с другой – консервные банки и бутылки с напитками, большей частью алкогольными. И отдельная длинная полка с хлебом, который сельчане брали часто и помногу. Но в целом ассортимент в магазинчике был, конечно, бедным, впрочем, как и в большинстве городских магазинов в советские годы.
Теперь же он остался прежним лишь снаружи. Внутри Тарас обнаружил такой же мини-маркет, как любой небольшой магазинчик в городе. Как и раньше, здесь соседствовала обувь с макаронами, только и то и другое было совсем иного вида и качества, чем шестнадцать лет назад.
Продавщица, молоденькая девчонка, посмотрела на него с откровенным интересом. Все-таки чужой человек продолжал оставаться для Ильинки редкостью. Но удовлетворять ее любопытство Тарас не собирался, поэтому, купив пару пачек сигарет, направился к выходу. Но его вдруг окликнули. Пожилая женщина, крутившая в руках туфлю возле полок с обувью, спросила:
–Ты ведь Тарас, Лидии Румяновой внук?
–Да, – ответил Тарас. На «тыканье» он не обиделся, помнил, что так тут всегда было принято обращаться. Хоть старший к младшему, хоть наоборот. Чувствовалось в этом что-то семейное, сплачивающее людей, что очень нравилось Тарасу. Но сам он, разумеется, так говорить не мог. Тем более, со старшими по возрасту. Не поворачивался язык. А потому добавил традиционно: – Простите, но вас я не помню.
–А и чего меня помнить, – махнула туфлей женщина. – Ты ж молоденький был, на девчонок глядел, а не на баб. Зинкой меня звать.
–Очень приятно, – кивнул Тарас.
–А ты к отцу, поди? Надо же, как неловко! А он уехал как раз, два ли, три ли дня тому, не помню.
–Да, жалко, – закивал Тарас. – Я уже знаю.
–А ты не жалей попусту. Поживи пока, коль не торопишься, он, может, и вернется скоро.
–Тороплюсь, увы, – развел руками Тарас. – Всего вам доброго.
Выйдя на улицу, он быстро, почти бегом, пересек улицу и поспешил к Катиной калитке. Он даже не думал, что может вернуться ее отец. Куда больше его почему-то пугало сейчас, что его начнут расспрашивать о всяком-разном местные жители. Люди здесь были в большинстве своем простые, без комплексов, словоохотливые и любопытные. А Тарасу ну никак не хотелось ни перед кем распахивать душу.
Тарас сел на крыльцо и закурил. Странно было сидеть вот так, спокойно и беспечно, буквально в самом логове врага. Но страх перед колдуном почему-то исчез без следа. То ли перебил его страх за Галю, то ли неожиданно сильными оказались впечатления от встречи с первой любовью, то ли предчувствие появилось, что не увидит он в ближайшее время дядю Матвея. Надо будет, конечно, поинтересоваться у Кати, где он, только вот не хотелось совсем касаться с нею этой темы. Но и не спросить – покажется странным.
И тут Тараса словно обухом по голове шарахнуло. Да конечно же нет здесь никакого дяди Матвея! Он где-то там, в их городе. Или недалеко. Ведь сам же он, Тарас, сделал предположение и Гале рассказал, что Костю могли обработать. А кто, кроме самого колдуна? Да и их с Галей. Неспроста же ни он, ни она, не помнят о некоторых событиях, произошедших с ними накануне всей этой свистопляски! Почему не помнят? Потому что с колдуном встречались и он им блок поставил, чтобы они не смогли об этой встрече вспомнить. А как только пытались что-либо вспомнить, блок сразу включал сильную боль.
И еще одно доказательство, что колдуна рядом нет, – никаких новых «команд» после сна ни ему, ни Гале не отдано. Не чувствует он никакого желания, противоречащего собственной воле. Наверное, на такие расстояния сила колдуна не распространяется. Потому и пришлось ему к ним поехать.
И голова со вчерашнего вечера, на вокзале, не болела. Правда, с чего она там заболела – тоже неясно. Но, вероятно, он что-то ненароком пытался вспомнить, какие-то ассоциации блок зацепили. А сегодняшний случай с Галей – возможно, хотел «достать» ее колдун во сне, но далеко очень, воздействие рассеялось и вызвало такой вот нехороший сбой. Но это наверняка поправимо. Раз уж из-за чар колдуна такое случилось, то дочь его, может быть, тоже тем чарам обучена, а значит, и снять их сможет.
Словно подслушав его мысли, на крыльцо вышла Катя. Подобрала подол легкого, светлого платья, присела рядышком.
–Странно, – сказала она, прищурившись, и опять замолчала.
–Что? Что странно? – не выдержал Тарас.
–Она сейчас не собой была.
–Как это? А кем же?
–Не знаю. Но ею будто управлял кто-то. Я читала, такое возможно, саамские шаманы, нойды, например, этим владели. Только ведь управляют с какой-то целью, разумно. А тут…
–А тут?.. – переспросил снова Тарас.