Сильнее бури
Шрифт:
– Умурзакова права, раис, - сказал Джурабаев.
– Энергии, пыла, с каким ты выступаешь против освоения целины, с избытком хватило бы на то, чтобы помочь нолхозникам освоить эту целину, засеять ее хлопком, защитить хлопок от песчаных бурь, от суховеев. И ведь ты помог бы своим дехканам, если бы верил в них.
Кадыров стоял, чуть расставив ноги, хмуро потупившись, вцепившись в ремень так крепко, что края резали ему ладони и пальцы. Вся его поза выражала мрачное упрямство. Ну вот, все получилось так, как он думал! Теперь на него, Кадырова, свалят все заботы, он согнется под их тяжестью. Стоит сделать неверный шаг, как ткнешься
Кадыров поднял голову, пожал плечами:
– Разве я против освоения целины, товарищ Джурабаев? Однако вожди пролетариата, они же классики марксизма-ленинизма, учили нас всегда учитывать конкретную обстановку. А обстановка пока не из благоприятных.
– Он нашел в толпе колхозников Гафура, кивнул ему: - Подойди-ка сюда, Гафур, и расскажи товарищу Джурабаеву, сможет ли ваша бригада своими силами в короткие сроки спасти хлопок на своем участке? Хватит ли у вас сил?..
Гафур шагнул вперед, улыбнулся кислой, бледной улыбкой:
– Мы, конечно, будем стараться, товарищ Джурабаев. Но только силенок у нас, и правда, маловато. Бригадир наш - человек уважаемый, достойный, но в последнее время у него все из рук валится!
– Это отчего же?..
– Обидели его, товарищ Джурабаев! Родная дочь, и та ядом поит! Тяжело на душе у старого Муратали!.. Ну, и у остальных опускаются руки. Мы ведь хлопкоробами-то заделались недавно, навыка у нас нет, сноровки не хватает… Не подбавят в бригаду людей - погибнет хлопок!..
– А мы вам поможем!
– воскликнул Керим.
– Управимся на своем участке, всей бригадой явимся к вам! Я всегда готов пособить дядюшке Муратали!..
– Сам, смотри, не сядь в калошу, - мрачно предупредил Кадыров.
– Отстающая-то бригада у нас не одна… Начнешь их вытаскивать - сам пойдешь ко дну.
В это время из толпы выступил молодой колхозник с кетменем:
– Я сам из слабой бригады, раис-амаки! Ты в нашей бригаде часто бываешь, уж кому-кому, а тебе известно, почему мы плетемся в хвосте! Во время бури на нашем участке два-три человека работало, а остальные ушли к Рузы-палвану: у него десять лет как отец умер, вот он и надумал устроить поминки, худойи». Наварил котел плова, пригласил друзей-приятелей, пропировал с ними целые сутки!..
– Эх!
– сокрушенно вздохнул Бекбута.
– Вот если бы буря так же лодырничала! Сидела бы где-нибудь в Кзыл-Куме за пловом, пила бы водку, забыла бы о своих служебных обязанностях!..
Все рассмеялись, только Гафур возмущенно крикнул:
– Эй, Бекбута! Не издевайся над обычаями своего народа!
Джурабаев, внимательно посмотрев на Гафура, покачал головой:
– Что же это за народный обычай, если он во вред народу?
– Он повернулся к молодому колхознику: - А бригадир? Где в это время был ваш бригадир?
– Наш уважаемый бригадир Молла-Сулейман тоже отправился к Рузы-палвану. Они же старые друзья! И я вот что скажу: пусть раис уберет от нас этого бригадира. Намучились мы с ним… Хватит!
– А ты не говори за всю бригаду1 - одернул его Кадыров.
– Бригадир у вас упорный, энергичный!
– Да, энергичный! За праздничным столом!
И упорный: сядет, так не оттащишь! Ты хочешь, раис-амаки, дать нам еще людей? Так если народу в бригаде прибавится, а порядки останутся прежние, толку будет мало.
– В армии нас так учили, - добавил Бекбута, - воюют не числом, а уменьем!
– Верно, Бекбута! Рабочих рук у нас в бригаде хватает. Только надо, чтоб они и вправду были рабочими.
Умурзак-ата, молчавший все это время,' степенно погладил свою белую, как хлопок, бороду, огляделся вокруг и, увидев, что все приготовились его слушать, по-стариковски неторопливо, увеще- вающе сказал, обращаясь к Кадырову:
– Мы, старики, давно тебе советовали, раис: не цацкайся ты с лодырями!.. Народ не хочет делиться честно заработанным хлебом с теми, кто мешает ему зарабатывать этот хлеб! И нерадивым бригадирам не надо потакать, раис!.. Ты не их защищай, ты нас от них защищай.
– Не справляются с работой, сменяйте их, ставьте на их место честных тружеников!
– поддержала отца Айкиз.
– И женщин смелее выдвигайте, женщин, товарищ Кадыров! У вас же нет ни одной женщины-бригадира!
– Значит, не доросли еще…
– Ай, раис-амаки, неправда!
– запальчиво возразил Керим и, не обращая внимания на улыбки окружающих, закончил срывающимся голосом: - Вон Михри - сколько времени работает звеньевой! А уж пора бы дать ей бригаду!
– Кто это - Михри?
– поинтересовался Джурабаев.
Керим, нимало не смутившись, выпалил, словно отрапортовал:
– Это дочь Муратали, работает у него в бригаде. Лучшая из наших комсомолок, первой попросилась на целину!
– И она достойна быть бригадиром? Как вы думаете, Умурзак-ата?..
– Что же, девушка расторопная, знающая… Тихая, правда, но в обиду себя не даст!.. Э, да что говорить, товарищ Джурабаев, хорошими-то людьми мы богаты1..
Кадыров снова уперся мрачным, упрямым взглядом в носки своих запыленных сапог. Вдруг он встрепенулся, поднял голову, в глазах его мелькнула оторопь. Он услышал спокойный, чуть насмешливый голос Джурабаева:
– А ты, оказывается, не только не веришь в своих колхозников, ты еще и не знаешь их. Прислушайся-ка к их словам, раис! К разумным, уверенным словам, подсказанным любовью к родному колхозу! Прислушайся к ним, - тебе самому будет легче и жить и работать. Вот ты сказал: коммунисты должны учитывать конкретную обстановку. Да, должны, но для чего? А для того, чтобы изменить ее в свою пользу!
– Джурабаев широко развел руками, словно хотел обнять окружавших его колхозников, которые пожертвовали минутами недолгого отдыха, чтобы поговорить, поспорить о колхозных делах.
– Ты посмотри, какие чудесные люди в колхозе! Мудрые, мужественные, с железной волей! Да с ними можно горы своротить!