Сильнее всех преград

Zetta

– Хоть бы не Круциатус, – прошептал Блейз по дороге в подземелья, с сочувствием глядя на испуганных малышей. – Я убью обоих Кэрроу прямо там!

– Тихо, – Драко тронул его за рукав и огляделся: Алекто и Амикус были на таком расстоянии, что услышать его не могли. В этот момент две девочки с Пуффендуя в отчаянии обернулись на него, в их огромных глазах стояли слёзы ужаса. Драко, как мог, мягко улыбнулся им и шепнул: – Ничего не бойтесь, слышите? Ничего не бойтесь.

Он никогда не был в этом классе, хотя тот находился напротив кабинета Слизнорта и представлял собой самое настоящее место пыток. Здесь было холодно, смертельно холодно, как будто поблизости парили дементоры; в стены были врезаны железные штыри, на которых были закреплены тяжёлые цепи с кандалами, а весь пол был усыпан острыми камнями, способными порезать всё, что их коснётся. Драко и Блейз с тревогой переглянулись, когда Амикус заставил детей снять обувь и встать к стене. Плача, раня ноги и колотясь нервной дрожью, бедные первокурсники кое-как дохромали до стены, покрытой инеем. За этим последовала процедура заковывания их запястий и лодыжек в кандалы. Нотт, Монтегю, Крэбб и Гойл с большим энтузиазмом орудовали палочками, и Драко с Блейзом, встретившим недоумённый взгляд Алекто, пришлось присоединиться к ним.

Как можно более бережно вкладывая тоненькую руку одной из пуффендуек в железный обруч, Драко, бросив настороженный взгляд на Кэрроу, одними губами произнёс:

– Вас ночью освободят, обещаю тебе. Продержитесь несколько часов, ладно?

Она не кивнула, а лишь моргнула блестящими испуганными глазёнками в знак согласия. Драко проклинал себя за то, что он делает, порой ловя на себе обречённый взгляд Блейза, рука которого то и дело тянулась к волшебной палочке. Но нельзя. Нужно делать вид, что они на стороне Кэрроу. Всю жизнь делать вид, всю жизнь притворяться... Как же достало. Драко имел слабое представление, каким именно образом освободить бедных малышей, но он точно знал: если он не поможет им, то спокойно ходить по школе ему просто не позволит совесть.

Первокурсников заперли в этом холодном склепе обычными заклинаниями, не приставив никакой охраны, что значительно облегчало доступ к ним. Комендантский час был в самом разгаре, но как только довольные собой Кэрроу скрылись из виду, Малфой, пользуясь своими сомнительными привилегиями, поднялся по лестнице в надежде встретить хоть кого-нибудь из ОД.

Возле часов с камнями стояли Терри и Майкл, что-то тихо обсуждая. Драко мрачно усмехнулся: никогда не думал, что обратится за просьбой к Корнеру, но выбирать не приходилось.

– Парни, – окликнул он, – на минутку.

Те обалдело уставились на него, но потом Терри наконец выговорил:

– Чего тебе, Малфой?

– Хотите помочь заточённым? Это ведь по вашей части.

Они переглянулись, а потом молча кивнули на дверь в ближайший пустой класс. Когда все возможные защитные заклятия были наложены, Драко рассказал когтевранцам, где спрятаны первокурсники, стараясь не обращать внимания на их изумлённые лица и попытки прервать его потоком встречных вопросов.

– Спасите их как угодно, их никто не охраняет, – он еле сдерживал волнение; перед глазами так и стояло искажённое страхом личико девочки с Пуффендуя. – Я прослежу, чтобы никто не смог туда пройти, пока вы будете там. К сожалению, сам я не могу принять участие в освобождении; вы должны понимать, почему.

– Нет, Малфой, не понимаем, – покачал головой Корнер. – Что с тобой вдруг стряслось?

Терри перебил его:

– Ладно, мне всё ясно. Когда можно приступать?

– Думаю, прямо сейчас. Вдвоём справитесь?

– За кого ты нас принимаешь!

Уже к часу ночи наказанные первокурсники были освобождены: Майкл с Терри увели своих, Дафна с Блейзом – гриффиндорцев, а Драко, руку которого нипочём не хотела отпускать та самая девчушка по имени Несси Кауфман, пришлось наведаться в сторону кухонь, где даже ночью стоял такой аромат, что он невольно начал отсчитывать часы до завтрака.

– Ну всё, – он остановился напротив встроенных прямо в стену бочек, догадываясь, что именно здесь вход в гостиную Пуффендуя, – только не шумите и, пожалуйста, не рассказывайте никому, иначе нам всем попадёт. Спокойной ночи!

Кто-то из мальчиков постучал по нужной бочке, и все гурьбой полезли в открывшийся проход. Все, кроме Несси.

– Как тебя зовут? – тихо спросила она, глядя на Драко снизу вверх.

– Несси, иди спать.

– Как тебя зовут? – настойчиво повторила она, теребя его за левый рукав, отчего ткань натянулась, ощутимо задев метку. В глазах девочки, ещё совсем недавно наполненных слезами, светилась такая благодарность, что он смутился.

– Драко Малфой, – через силу выдавил он; почему-то сейчас ему казалось, что его имя, запятнанное плохой репутацией Пожирателя смерти, звучит как ругательство. Но вдруг он вспомнил, как его произносит Астория – мягко, ласково, вкладывая в эти звуки всю свою любовь – и его разом отпустило напряжение.

– Дра-ко Мал-фой... – по слогам повторила Несси, поднеся пальцы к губам, и в тусклом свете настенного бра он увидел её тонкие, в синяках, запястья. Сердце сжалось. Слава Мерлину, им удалось вообще их освободить, ведь хуже всего (по крайней мере, для него) было это давящее осознание своей беспомощности. Не этих малышей-полукровок, а именно своей, потому что он знал, что с ними будет, потому что он сам заковывал их в кандалы и понимал, что если после всего этого им не поможет, то огромные, полные ужаса глаза девочки будут сниться ему до самой смерти.

Несси постучала палочкой по второй бочке снизу, и у той сразу приветливо распахнулась крышка. Пуффендуйка уже наполовину пролезла внутрь, но, едва Драко сделал шаг в сторону лестницы, она, каким-то невероятным образом развернувшись в проёме, высунулась и тихо окликнула его:

– Спасибо, Драко.

Он лишь сдержанно улыбнулся и молниеносно бросился прочь, чтобы скорее остаться наедине со своими мыслями, наедине с этими незнакомыми, но такими яркими эмоциями. Осознание того, что он способен помочь, сделать что-то хорошее и даже вызвать у кого-то благодарность в свой адрес, ослепляло его, пробуждало какие-то спящие до этого момента душевные силы.

Всего лишь год назад он долго не мог привыкнуть к тому, что в нём вообще видят что-то хорошее. Это казалось нелепым, неправильным; он же Пожиратель смерти, сторонник Тёмного Лорда, будущий убийца... Астория вернула ему веру в себя. Хотя нет, не вернула. У него её никогда и не было. Она подарила ему эту веру. И в глазах маленькой Несси – он даже не запомнил, какого они были цвета – он увидел то же выражение, что видел в синих глазах Астории на протяжении многих месяцев: веру в него, в его силу, в его способность защитить.