Сильнее всех преград

Zetta

– Меня не это беспокоит, – спокойно возразила Дафна, – а то, что у малышей в головах уже с первого курса сидит осознание своей так называемой избранности. Из них вырастут такие же Томы Реддлы, если всё это не прекратить.

– Мы и так делаем всё возможное... – начал Энтони и сразу замялся. – Ну, не всё возможное, но хотя бы что-то, да ведь, ребята? Мы сопротивляемся!

Астория вздохнула.

– Да, Энтони, ты прав, но по большому счёту всё зависит только от Гарри. Как сказал Люпин, он наша главная надежда.

В это же время, в нескольких десятках миль от шумного центра Лондона, в кресле у резного мраморного камина в просторной гостиной сидел Драко, со смесью осуждения и горечи рассматривая бокал с виски в дрожащей руке Люциуса. Каникулы подходили к концу, а они за это время ни разу не поговорили всерьёз. У Драко складывалось впечатление, что отца не интересует ничего, кроме восстановления доверия Тёмного Лорда; за общими банальными вопросами об учёбе и весьма неуместными воспоминаниями о Хогвартсе его времени скрывалась невысказанная, слабая надежда на то, что Волан-де-Морт наконец-то простит Малфоев. Драко пытался разными способами вывести его на прямой разговор, но безуспешно: тот сразу замыкался в себе, опускал взгляд и лишь ещё чаще подливал виски в бокал на тонкой ножке.

– Отец, – Драко наконец нарушил повисшую в очередной раз тишину, – я уеду завтра. У меня есть дела в Лондоне.

– Да, да, конечно... – рассеянно отозвался Люциус. – Раз будешь в городе, зайди в наш особняк, проверь, держит ли его прислуга в чистоте, я давно там не был.

– Хорошо, – Драко отодвинул кресло, вставая, чтобы отправиться к себе в комнату, как вдруг с улицы послышались приглушённые мужские голоса. Это показалось ему странным. После показательного убийства двух Пожирателей остальные вели себя крайне тихо, боясь разозлить своего владыку, который мог нагрянуть в поместье в любой момент, а потому такой шум был тем более необычен.

Драко подошёл к главным дверям, которые были чуть приоткрыты, и в проёме почти сразу увидел мать. Нарцисса имела привычку прогуливаться по саду перед сном и поэтому, услышав голоса, первая подошла к кованым воротам, держа наготове волшебную палочку и настороженно прислушиваясь. За воротами явно происходила какая-то борьба. Она сняла с ворот одно из защитных заклинаний, чтобы увидеть незваных гостей, и упавший из гостиной луч света сразу выхватил из темноты лица нескольких егерей.

– В чём дело? – холодно спросила Нарцисса.

– Мы пришли к Тому-Кого-Нельзя-Называть! – проскрежетал один из них. Драко сразу узнал этот противный лязгающий голос: Сивый.

– Кто вы?

– Меня-то вы знаете! – в голосе оборотня звучала обида. – Я Фенрир Сивый! Мы поймали Гарри Поттера!

Услышав это, Драко так и замер в дверях. Не может быть!

Тем временем Сивый вытащил того, кого он принял за Поттера, на свет.

– Он, видите ли, маленько опух, сударыня, но это точно он, – вмешался второй егерь, по всей видимости, Струпьяр. – Вы посмотрите получше, видите шрам? А на девчонку гляньте! Та самая грязнокровка, что вместе с ним путешествует, мэм! Он это, ясен цапень, и волшебную палочку мы прихватили. Вот, сударыня...

– Следуйте за мной! – приказала Нарцисса, машинально забирая у него палочку. – Мой сын приехал из школы на Пасхальные каникулы. Если это Гарри Поттер, он его узнает.

Драко отошёл вглубь комнаты, к камину, слыша, как за его спиной настежь распахнулась дверь и пленников пинками погнали вверх по широким ступеням лестницы. Он старался собрать мысли воедино. «Та самая грязнокровка». Если это Грейнджер, то, значит, они на самом деле поймали Поттера, а если это так, то дело плохо.

Он обернулся как раз в тот момент, когда пленных втолкнули в прихожую, и внутри у него что-то оборвалось. Перед ним был Поттер с искажённым, разбухшим, но тем не менее отлично узнаваемым лицом, а с ним его неизменные спутники Уизли и Грейнджер, да ещё в придачу темнокожий гриффиндорец, Дин Томас, и какой-то гоблин. Драко смутно помнил, что видел его в Гринготтсе в последний раз. Кажется, гоблина звали Крюкохват.

– Что такое? – растянуто проговорил Люциус, поднимаясь из кресла.

– Они говорят, что поймали Поттера, – нервно ответила Нарцисса и подозвала сына жестом. – Драко, подойди.

Он подошёл, медленно, нехотя, чувствуя, как к горлу подкатывает ком ужаса. По-прежнему стараясь держаться от пленников на расстоянии двух-трёх шагов, не смея взглянуть правде – и Поттеру – в глаза, он продолжал лихорадочно соображать.

«Без сомнения, это он. Что же делать? Если я скрою правду, то, возможно, хоть как-то посодействую их борьбе против всего этого кошмара. Потому что только эти трое действительно способны остановить его. Если же я выдам Поттера, это может реабилитировать отца и всю нашу семью в глазах Лорда. Только нужна ли нам эта реабилитация? Мне – однозначно нет. Отцу – скорее всего, да. Матери... она вообще не хотела всего этого».

Драко знал, что никогда не забудет глаза Нарциссы, полные слёз отчаяния, когда ему ставили метку, когда здесь, в этой самой чёртовой гостиной, ставшей эшафотом, Волан-де-Морт и его прихвостни прилюдно мучили и убивали противников нового режима, и десятки простых, ни в чём не повинных волшебников только за то, что они нечистокровные...

В глазах Драко блеснула решимость, и в ту же секунду Сивый подтолкнул пленников вперёд – так, что Поттер оказался прямо под люстрой, тоже упорно не глядя на Драко. Они словно заключили негласное соглашение ни в коем случае не показывать, что знают друг друга.

– Ну, что скажете? – проскрежетал оборотень.

– Ну что, Драко? – с жадным интересом подхватил Люциус, подходя к сыну. Руки его уже откровенно тряслись. – Это он? Это Гарри Поттер?

– Не знаю... Не уверен, – ответил Драко, проклиная себя за дрожь в голосе и надеясь, что никто не расценит это как подтверждение его лжи.

– Да ты погляди хорошенько! Подойди к нему поближе! – голос Люциуса тоже дрожал от волнения, но явно по другому поводу. – Драко, если мы передадим Поттера в руки Тёмного Лорда, нам всё простят...

Драко мрачно усмехнулся. Что и следовало доказать.

– Давайте-ка не будем забывать, кто его поймал на самом деле, а, мистер Малфой? – с угрозой сказал Сивый.

– Конечно-конечно! – нетерпеливо отозвался Люциус, приближаясь к Гарри и рассматривая его раздувшееся лицо. – Здесь что-то виднеется, – вдруг прошептал он. – Может быть, и шрам, только туго натянутый... Драко, иди сюда, посмотри как следует! Как ты считаешь?

Теперь он был вынужден подойти вплотную, оказавшись прямо перед лицом Гарри. Их глаза не несколько мгновений встретились, и Драко нервно сглотнул: в зелёных, опухших, но очень знакомых глазах Поттера застыл ужас и... неужели мольба? Чёрт, если дело дошло до мольбы, Поттеру действительно жизненно необходимо спастись.