Сильнее всех преград

Zetta

– Вы перевернули всего меня, – сказал он, наклоняясь к ней, – я люблю вас.

– О, Драко... – выдохнула она, запуская пальцы в его волосы и поднимая голову с немой просьбой о поцелуе.

Он не заставил себя ждать.

Земля вновь ушла из-под ног, когда его горячие губы коснулись её приоткрытых ждущих губ, когда от резкого толчка поезда он упал на диван, тут же притянув её к себе на колени, не в силах оторваться, не в силах хоть на миг разорвать эту божественную связь. Их души словно слились в единое целое, их сердца бились в унисон – учащённо, торопливо; их мысли были только друг о друге, а желание было одно: подарить любимому человеку всего себя, без остатка, чтобы на время разлуки его согревало воспоминание об этих украденных у судьбы минутах в купе поезда Хогвартс-Экспресс...

– Проклятье, я не выдержу целую неделю, – хрипло сказал Драко, лаская губами шею Астории. Руки он сдерживал невероятным усилием воли, позволяя себе лишь поглаживать её спину и перебирать мягкие, такие приятные на ощупь волосы. – Если бы не эта война, не опасность появляться вместе на людях, не эти постоянные проверки...

При этих словах он осёкся и помрачнел, а Астория каким-то чутьём поняла, что он имеет в виду.

– Главный Пожиратель?

Малфой кивнул, в очередной раз поражаясь тому, как она всё понимает без слов. Он заглянул в её чудесные синие глаза, встретив там неизменную поддержку и готовность идти до конца.

– Как же не хочется расставаться, – досадливо сказал он, заправляя ей за ухо прядь волос. – Конечно, в компании Дафны и этого баламута ты должна быть в безопасности, но всё же, будь моя воля, я бы ни на минуту тебя не оставил.

– Мы должны, – она спрятала лицо на его груди, прижимаясь к нему ещё теснее. – Хотя я и сама не знаю, как пережить эти семь дней...

Драко несколько секунд сосредоточенно о чём-то думал, потом улыбнулся.

– Не семь.

Астория снова подняла на него взгляд, в котором читалась, прежде всего, радость, и только потом – вопрос.

– Не думаю, что кто-то в мэноре будет против моего отъезда на день раньше.

– Ты хочешь... приехать в Лондон уже в субботу?

– В точку, милая, – Драко с нежностью смотрел в эти сияющие глаза и не удержался от прикосновения к её щеке, бархатистой, тёплой и всё ещё румяной. Астория прильнула к его прохладной ладони, пытаясь напоследок впитать как можно больше его ласки и какой-то внутренней силы.

Поезд замедлял ход, уже показались огни мегаполиса, а они так и сидели, обнявшись и наслаждаясь последними мгновениями, проведёнными вместе.

Астория и не подозревала, что в мире маглов может быть столько всевозможных развлечений. Конечно, она часто бывала в кино и летних кафе, а до поступления в Хогвартс – даже в цирке, но обычно увеселительным заведениям, шумным зрелищам и концертам она предпочитала прогулки по кленовой роще недалеко от дома. Однако особняк Блейза находился почти в центре города, на Бонд-стрит, поэтому о роще можно было забыть, тем более что за эти несколько дней Дафна и Блейз решили всерьёз взяться за её досуг, таская за собой по всем своим излюбленным местечкам. Особенно часто они посещали небольшой ресторанчик, оформленный в средневековом стиле, где, по словам Блейза, была отменная итальянская кухня, и тихий сквер через дорогу от дома, на который выходили окна временной спальни Астории.

Она снова чувствовала себя гостьей, но всё же это ощущение было несколько иным, чем в Норе. Там было много людей, много движения и приятной суеты; вспоминая заботу и тёплый приём миссис Уизли, расспросы мистера Уизли об изобретениях маглов и его искренний интерес к ней не просто как к дочери его друга, а как к самостоятельной личности, Астория не могла сдержать улыбку. Всё это, наравне с шутками близнецов, обходительностью и остроумием Чарли, добродушием Рона и, разумеется, всеми качествами настоящего друга, которыми отличалась Джинни, и составляло её впечатление о Норе как о самом гостеприимном месте на свете.

Здесь же, в этом величественном особняке, пожалуй, было не столь уютно и не пахло вкусной выпечкой, но два человека, так настойчиво звавшие Асторию сюда, отлично создавали атмосферу тепла без всякого Инсендио. В доме своего молодого человека Дафна вела себя как самая настоящая примерная хозяйка: у Забини не было домового эльфа, поэтому Дафна сама или на пару с Блейзом готовила и убиралась, наотрез отказываясь от любых попыток сестры ей помочь.

– Во-первых, с магией всё делается очень быстро, так что мы будем только мешать друг другу, – аргументировано заявила она, – а во-вторых...

– ...а во-вторых, ещё успеешь проявить свою хозяйственность, когда переедешь к Малфою, – перебил её Блейз, смеясь. – Поверь на слово человеку, прожившему с ним в одной комнате почти семь лет – это сущее наказание! Ему невозможно угодить.

Астория смеялась в ответ, упрямо утверждая, что она всё-таки попробует. Блейз шутя обвинял её в типично гриффиндорской смелости и непрактичности и делал ставки на то, через сколько дней совместного проживания она сбежит от Драко. Как правило, всё это заканчивалось одинаково: Астория и Блейз оставались каждый при своём мнении, а Дафна отчитывала последнего за беспардонную привычку лезть в чужую личную жизнь.

Своя же личная жизнь у Блейза с Дафной была, похоже, в полном порядке, потому что каждый вечер, желая им приятных снов, Астория замечала у обоих в глазах огоньки страсти, когда они смотрели друг на друга. Она поднималась в свою комнату, слыша за спиной прерывистое дыхание и шорох одежды, и мысленно ругала себя за то, что целыми днями путалась у них под ногами. Она была уверена, что мешала сестре и её жениху (скрепя сердце, Астория наконец признала его в этом качестве) насладиться обществом друг друга, но считала в высшей степени наглостью заявить им об этом в открытую. При всей своей неуёмной любви Дафна и Блейз вели себя довольно деликатно: обязательное заклятие недосягаемости и шумоизоляционные чары давали Астории возможность посидеть в тишине и спокойно подумать о том, в чьих объятиях хотела оказаться она – хотела особенно сильно после того, как ежедневно, по пятнадцать часов в сутки наблюдала перед собой счастливую пару.

Каждую ночь, когда с характерным щелчком закрывалась дверь их спальни, в остальном доме наступала полнейшая тишина, да такая, что звенело в ушах. Астория усаживалась на широкий подоконник в отведённой ей комнате, прислоняясь спиной к оконному откосу, и смотрела на зеленеющий внизу скверик, на пар, поднимающийся вдалеке над рекой, на полное звёзд небо. Рука непроизвольно тянулась к цепочке на шее, а губы шептали его имя...

Она скучала по нему, считая дни до субботы и удивляясь тому, как прошлым летом им удалось перенести разлуку в четыре месяца. Писем они договорились не писать – слишком опасно, да и сова Астории осталась в Хогвартсе.