Сильнее
Шрифт:
Все же первым делом после пробуждения я звал Эрин.
И она приходила.
Именно Эрин сказала мне, что расследование зашло в тупик. Она рассказала о давлении прессы. Она рассказала, что, как только они выходили из палаты, репортеры с бесконечными камерами окружали ее. Британские репортеры нашли наше совместное фото в Фейсбуке. Теперь эта фотография разлетелась по всем каналам. Это была стандартная картинка «до» безногого мужчины.
– Твой отец продолжает говорить с прессой, – говорила печально Эрин.
Я полагаю, что у нее было предположение, что, если мы заляжем на дно,
– Это его решение, – сказал я.
Она рассказала мне о других семьях в отделении интенсивной терапии, о семействе Одом из Калифорнии. Их приемный сын играл в Революции, бостонской профессиональной футбольной команде. Их дочь бежала марафон. Мать семейства пережила взрыв невредимой, но большой кусок шрапнели практически разорвал ногу у отца.
– Гейл пошла в аптеку, чтобы купить лекарства по просьбе мисс Одом, – сказала мне Эрин. – Мистера Одома пытаются спасти. Она никогда не думала, что они задержатся в городе так долго.
Эта информация заставила меня чувствовать себя ужасно, даже больше, чем мои ноги. Мне не хотелось думать о смертях и разрушениях. Я не знал, что сказать.
– У тебя афро, – сказала Эрин, похлопывая по моим волосам.
– Ты шутишь, – сказал я.
– Это правда.
– Дай мне зеркало.
Она дала. Я не мог поверить, насколько убитым я выглядел. Синяк на правом глазу в стиле Джейсона Стетхема. Ожоги на лбу. Жар взрыва оставил след на моих волосах, заставив их торчать в разные стороны.
– Мне кажется, выглядит неплохо, Эрин, – сказал я. – Мне кажется, мне нужно оставить волосы в таком виде. Насколько они вырастут, как ты думаешь?
Это и вправду выглядело неплохо, кстати. Я думаю, Эрин согласилась, что я выглядел привлекательно, несмотря на синяки под глазами.
– Будет замечательно, когда твои брови снова вырастут.
– Афроброви! Ты думаешь это возможно?
Она прикоснулась к моей левой руке, единственной части моего тела, которая не болела. Она придвинулась ко мне поближе и прошептала:
– Прости.
– Не говори так.
Она выключила свет и обняла меня.
Я обнял ее. Она некоторое время молчала. Я мог ощущать ее дыхание, очень медленное. Мне показалось, она уснула. Никто из нас не принимал душ с момента взрыва, и я не уверен, что кто-то спал.
– Ты знаменит, ты знаешь это? – сказала она наконец.
– Я не хочу быть знаменит этим.
Она вздохнула:
– Так я и думала.
Я уже говорил, насколько разными мы были с Эрин, но в важных вещах мы были похожи.
Она поцеловала меня в лоб. Мои ноги стали пульсировать.
– Я хочу остаться один, – сказал я.
Но затем я подумал: нет, не один, я хочу быть с тобой.
Четверг 18 апреля останется в памяти Бостона как день начала преследования террористов. Это может стать новым праздником, частью легенды Дня патриота, наравне со скачками Пола Ревира, марафоном и битвой у Олд Норт Бридж. По крайней мере, на несколько лет, пока воспоминания не начнут гаснуть.
Но для меня четверг начался совсем иным образом. Он начался с домашних крекеров.
Пока я был в операционной в среду, мой начальник
Кевин сел около них и объяснил им, что я могу получить: выплаты за инвалидность, участие в программе по помощи в трудоустройстве, выплаты за «расчленение» по страховке.
Мне повезло. Медицинское страхование в Костко было высококлассным. Мне повезло больше, чем моим братьям по несчастью, которые страдали не только из-за счетов, но также и из-за страховщиков, которые не желали платить за их длительную реабилитацию или за пожизненные медицинские нужды.
На самом деле за пару месяцев до взрыва я пытался выйти из страховой программы. Я был молод, здоров и полагал, что буду здоров еще очень долго. Я никогда даже не ходил к доктору за справками. Почему я должен был платить из своих денег каждую неделю за то, чем я не пользовался? Сотню баксов в месяц можно и на другое потратить.
Начальник отдела, Майя, отговорила меня от этого.
– Это важно, – сказала она мне. – Ты можешь пока этого не понимать, но однажды ты поймешь.
Я подумал, что не стоит спорить и бросил эту затею. Это оказалось лучшим решением в моей жизни. Даже с хорошей страховкой мои счета из больницы довольно большие. Искусственные ноги стоят $ 100 000 за каждую, а моя страховка оплатила только половину. Мне повезло, что несколько благотворительных организаций вроде Wiggle Your Toes, которые оплачивают протезы недавно прошедшим ампутацию, покрыли начальные затраты. Но что будет, когда ноги износятся? Или их можно будет починить? Или если я буду испытывать осложнения в следующем году или через год… травмы дадут знать? Если мне пришлось бы гадать, я бы сказал, что впереди меня еще ждут миллионы долларов в медицинских счетах.
Поэтому я так благодарен тем, кто совершил пожертвования. Я стараюсь не думать о будущем, но мама думает о нем все время. Вы спасли ее от пожизненного беспокойства.
– Спасибо вам, – сказала мама Кевину, когда тетя Джен наконец перестала задавать ему вопросы. – Спасибо вам. Я и понятия не имела, что о нем так хорошо заботились.
Затем Кевин рассказал о других вещах, которые он для них заготовил. Парковка у больницы была дорогой, поэтому Кевин выбил три бесплатных парковочных места для моей семьи в квартале оттуда. Его тренажерный зал предоставил три пропуска, чтобы моя семья могла поупражняться и расслабиться.
ФБР обеспечила комнаты в отелях для моих близких, но другим друзьям и родственникам было негде остановиться в городе. Подруга Кевина предложила свою квартиру на несколько недель, чтобы им не приходилось гонять туда-сюда в Челмсфорд. Семья Эрин, которая жила более чем в часе езды, останавливалась там пару раз.
Посреди всего этого показался мой отец и начал наседать, как обычно.
– Это все отлично, – сказал он, выслушав Кевина. – Но мне бы хотелось знать об одной вещи: если Джефф справится со всем этим, вы наймете его обратно?