Сильнодействующее лекарство
Шрифт:
На какой-то миг он замолчал, потом продолжил:
— Вот что мне еще хотелось сказать вам, Селия: кое-кто у нас критикует вас за то, что апробация талидомида ограничилась лишь небольшой группой престарелых, а не проводилась более широко, как изначально предлагал Винсент Лорд.
— Вы тоже принадлежите к числу критиков?
— Нет. Как вы помните, я тогда согласился с вами.
— Я это хорошо помню, — задумчиво ответила Селия и тут же спросила: — Эта критика может иметь последствия?
— Для вас? Вряд ли, — успокоил ее Сэм.
Дома, по вечерам и в дни отдыха, Селия работала над докладом. Она сидела, обложившись бумагами
Застав ее за работой в один из воскресных дней, Эндрю заметил:
— Похоже, ты что-то замышляешь, не так ли?
— Да, — призналась ему Селия, — ты прав.
— А со мной не поделишься?
— Потом, — ответила Селия. — Если я тебе расскажу все сейчас, ты постараешься меня отговорить.
Эндрю лишь улыбнулся. У него хватило такта не задавать других вопросов.
— Мне известно, что большинство из вас женаты, — сказала Селия, вглядываясь в море обращенных к ней мужских лиц, — и вы, конечно, знаете, каково иметь дело с нами, женщинами. Мы часто рассеянны, путаемся, а иной раз вообще все на свете забываем.
— Ты-то не из таких. Сразу видно: с мозгами, — донесся чей-то тихий голос из первых рядов.
Селия слегка улыбнулась, но тут же продолжала:
— Вот о чем я начисто забыла — о регламенте. Как долго мне можно говорить? Кажется, кто-то упоминал десять-пятнадцать минут. Но разве это справедливо? Разве может женщина за такое короткое время раскрыть душу перед пятьюстами мужчинами?
Раздался смех, а из задних рядов донесся чей-то голос с раскатистым акцентом жителя Среднего Запада:
— Эй, детка! Можешь пользоваться моим временем столько, сколько тебе угодно.
Тут вообще все захохотали, в зале пошел посвист и крики:
— И моим — тоже! И моим! Крошка, для тебя — все, что угодно!
Нагнувшись поближе к микрофону, Селия ответила в зал:
— Спасибо. Я как раз надеялась, что кто-нибудь именно в таком духе и выскажется.
Она старалась избегать взгляда Сэма Хауторна, внимательно следившего за ней со своего места недалеко от трибуны.
Ведь именно Сэм незадолго до начала заседания предупредил Селию:
— Открытию сопутствует всеобщее оживление. Поэтому первый день, как правило, проходит в пустой болтовне. Мы стараемся поднять настроение у ребят: захватить тех, кто приехал из глубинки, дать им почувствовать свою значительность, еще раз внушить им, в какой отличной компании они работают и как мы счастливы быть с ними в одной команде. Потом, в следующие два дня, мы переходим к более серьезным делам.
— Так, значит, мой доклад лишь часть всей этой пустой трескотни? — спросила Селия, заметив, что ее выступление назначено на вторую половину первого дня заседаний.
— Конечно, а, собственно, что в этом особенного? Ты у нас единственная женщина — специалист по части коммерции. Многие ребята знают о тебе, и, конечно же, все захотят увидеть и услышать что-нибудь новенькое.
— Я уж постараюсь их не разочаровать, — ответила Селия.
Разговор этот происходил во время прогулки по Парк-авеню вскоре после завтрака в гостинице с еще несколькими представителями компании. До открытия встречи оставался час. А пока что они наслаждались теплым, солнечным апрельским утром. На Манхэттене дул свежий, легкий ветерок, весна была в разгаре — центральные газоны Парк-авеню пестрели тюльпанами и нарциссами.
А по обеим сторонам улицы шумел нескончаемый поток идущих в несколько рядов машин. Толпы спешивших на работу служащих обгоняли Селию и Сэма, неторопливо прогуливавшихся по тротуару.
Селия приехала в Нью-Йорк утром из Нью-Джерси на автомобиле. Ей предстояло провести в «Уолдорф-Астории» два дня, и она тщательно подобрала свой туалет по такому случаю. На ней был новый, сшитый у портного жакет и темно-синяя юбка, а также белая блузка с жабо. Селия знала, что выглядит элегантно, что в ее костюме удачно сочетаются деловая строгость и женственность. Она радовалась, что наконец смогла избавиться от очков. Их заменили контактные линзы, заказать которые Эндрю посоветовал ей еще во время их медового месяца.
— Ты ведь намеренно решила не показывать мне проект своей речи? — неожиданно спросил Сэм.
— Сэм, дружище, видимо, я просто забыла, — не растерялась Селия.
— Рассказывай кому-нибудь другому! — Сэм повысил голос, перекрикивая шум уличного движения. — Я-то знаю: ты никогда ничего не забываешь.
Селия собиралась было возразить, но он остановил ее жестом:
— Можешь ничего не говорить. Я хорошо знаю, чем ты отличаешься от других моих сотрудников: ты поступаешь по-своему и до сих пор почти всегда безошибочно. Но, Селия, я лишь хочу тебя предостеречь — не зарывайся. Будь поосторожнее! Не следует чересчур спешить и ставить на карту то хорошее, что уже достигнуто, пытаясь достичь еще большего. Вот, собственно, и все!
Весь остаток пути Селия молчала, погрузившись в раздумья. «А не слишком ли далеко я замахнулась со своими планами?» — подумала она.
И вот сейчас, когда встреча началась и Селия стоит на трибуне перед всей армией торговых агентов компании «Фелдинг-Рот» в зале заседаний гостиницы «Уолдорф-Астория», ей предстоит это выяснить.
— Когда мне предложили выступить перед вами, — обратилась к залу Селия, — то посоветовали поделиться опытом работы торгового агента с точки зрения женщины, что я и намерена сделать. Но еще меня предостерегали от затрагивания серьезных, спорных вопросов. С этим, простите, я не согласна. Нам всем известно: фармацевтика — дело серьезное. Все мы являемся частью компании, производящей важную, даже жизненно важную продукцию. Поэтому мы просто обязаны быть серьезными — я, во всяком случае, исполнена такого намерения. И еще один момент: я убеждена, что все мы — работники передовой линии коммерции — должны быть откровенными, честными и, когда это необходимо, уметь критиковать друг друга.
Во время своего выступления Селия ощущала внимание не только торговых агентов. За ее речью пристально следили те, кто занимал почетные места в первых двух рядах. Здесь сидели руководители «Фелдинг-Рот» — председатель совета директоров, президент компании, вице-президент, вице-президент по коммерции и с десяток других высших служащих. Среди последних, словно маяк, светилась лысина Сэма Хауторна.
Место в середине первого ряда, как и положено президенту компании и председательствующему, занимал Эли Кэмпердаун. Рядом с ним сидел Флойд Ванхутен. Сейчас он выглядел постаревшим и сильно сдавшим, а ведь десять лет назад именно он возглавлял компанию и сумел добиться ее нынешнего положения. Теперь же функции Ванхутена в основном сводились к выполнению роли председателя на совещаниях совета директоров, однако он по-прежнему оставался влиятельной фигурой.