Силовой вариант ч. 1
Шрифт:
Дама направилась в сторону домиков — и полковник сделал себе заметку, что надо быть поосторожнее. В том что тут шляются журналистки, судя по всему зубастые журналистки — хорошего ничего нет.
Донилону он в свое время спас жизнь. Он и трое морских пехотинцев прикрывали Корви на встрече с осведомителем из Аль-Анфваля, молодежного крыла Народного фронта освобождения Палестины — когда мусоровоз желтого цвета протаранил заграждение перед штабом морской пехоты и отправил на тот свет больше двухсот сослуживцев Донилона. Если бы они не пошли с подозрительным капитаном из штаба — скорее всего их сейчас не было
— Сэр, я сказал лишнее?
— Все нормально. Кто это?
Донилон скривился.
— Дженна Вард. Не знаете такую?
— Что-то слышал.
— Свихнувшаяся коммунистка. На короткой ноге с Кастро и русскими, говорят, что пересекла весь Афганистан. В общем — та еще штучка.
— А ты при ней…
— Охранник — тире оператор. Таскаю камеру и слежу, чтобы ни ее, ни меня не убили. Что здесь более чем вероятно.
Корви посмотрел на часы.
— Здесь есть где выпить? Я имею в виду — не нарушая комендантского часа?
— Да, сэр. У штаба есть что-то вроде самодельного бара. Бармена там нет, и хайболл не закажешь, Но там есть приличная шведская картофельная водка и громко гремит музыка, так что посторонние ничего не услышат.
— Вот и отлично… Через полчаса, нормально?
— Окей, сэр.
Донилон появился с приличным опозданием — почти на полчаса. Грубые брюки, репортерский жилет с множеством кармашков, кепка. Корви успел повторно предупредить русских, найти это место и заказать водку. Как и везде спрос определял предложение: пять долларов за стакан, сорок — бутылка. Цена просто бешеная, тот, кто будет продавать спиртное в таком месте, обогатится за год. Народ — в основном инспектора ООН, ЮНИСЕФ и прочих организаций, которые пытались что-то здесь сделать — а кто-то и просто наживался на беде. Немцев не было — видимо не по карману.
Протолкавшись, Донилон сел за стол, положил на стол бейсболку, всей пятерней пригладил волосы. Они у него были как и раньше — вихрастые и непокорные…
Полковник подвинул ему бокал.
— Спасибо, сэр. Редко удается…
— Мало платят?
— Не в этом дело, сэр. Эта мегера… У нее как реактивный движок в заднице.
— Трахаешь ее… смотри не пролей.
Донилон чуть не подавился водкой.
— Да вы что, сэр. Она же коммунистка. И психованная — конкретно. Она берет здесь интервью у ублюдков, на которых пробу негде ставить. Только вчера — она брала интервью у какого-то крестьянина, точнее главы крестьянской общины. Так у него дома — коммунистическая литература! И портрет большевистского лидера! Этот сукин сын говорит, что он коммунист и чтобы спасти страну и то, что от нее осталось надо пригласить сюда чертовых комми — а она понимающе кивает. Клянусь, как вернусь, я немедленно сообщу куда надо, пусть разбираются. Или…
— Я не по этому делу — сказал полковник, отвечая на незаданный вопрос — а она вообще кто? Ты что — охранник посольства?
— Нет, сэр. С меня хватило. В Форт Коллинзе я ударил офицера и ушел по тихой… в общем. Делал кое-какие делишки… южнее, понимаете.
— Понимаю.
— Ну, вот. Я и не знал про эту суку! А она, оказывается — как-то взяла интервью у русского психа, который взорвал Пешавар, представляете? Нет, вот скажите, как она могла взять это интервью, если она сама —
— Про коммунистов?
— Нет, сэр. Это она в свободное время интервью берет, говорит — для книги. Вообразила, что получит Пулицеровскую премию, мать ее.
— Да… интересно — протянул полковник и разлил водку.
— А вы как, сэр? Про вас после Бейрута не видно не слышно было.
— Нормально — Корви хлебнул из своего стакана — большую часть времени после Бейрута просидел в Майами. Потом — вот, бросили сюда. Осмотреться.
Донилон понимающе кивнул. В Майами — значит, работал против режима Кастро. Оглядеться — означает выполнение задания.
— А русских психов тут полно еще, как думаешь?
— Не знаю, сэр. Тут и без русских психов хватает.
— Не Бейрут.
— Пока, сэр. Здесь просто никто не вмешался еще. Никому это не надо. В Бейруте комми постоянно подбрасывали оружие палестинцам, вы же знаете.
Полковник кивнул.
— А здесь этого нет. Эта страна просто никому не нужна, я удивляясь, как они раньше жили. Здесь же ничего нет! Одни фанатики. Есть и похлеще, чем в Бейруте, сэр.
— Ой ли? Круче фалангистов? Или аль-Амаля?
— Круче, сэр. Тут воевали с красными, там, за границей. Полно оружия… в горах даже производство подпольное развернуто. В стране полно всяких религиозных психопатов, действуют какие-то организации, которые помогают свихнувшимся на Коране психам со всего мира ехать сюда и делать джихад. Об афганцев тут ноги вытирали, сейчас власть рухнула и они мстят. В приграничье набитые оружием лагеря, враждебные племена, остатки частей пакистанской армии, которым дали под зад в Афганистане и они сейчас сами по себе. Какой-то умник поставлял сюда оружие сотнями тонн, и сейчас все оно разошлось по рукам. Плюс еще часть афганской армии — они бежали сюда, но там полно коммунистов и все при оружии. Так что, сэр, здесь настоящий Ливан, с той лишь разницей, что населения здесь — под сотню миллионов.
Полковник присвистнул, как будто этого не знал.
— Да, сэр, под сотню миллионов. Жрать нечего, ничего не работает, за нормальные куски земли, на которых можно хоть что-то вырастить идет настоящая бойня — но это еще не все. Местные племена и группировки, сэр, разобщены, но рано или поздно, клянусь Богом, сэр, найдется кто-нибудь, кто их объединит. И здесь я надеюсь только на одно, сэр, что когда это произойдет — меня здесь уже не будет. Вот так, сэр.
— Невесело — полковник Корви отсалютовал стаканом, наполовину наполненным шведским картофельным самогоном.
Рушани вернулся в двенадцатом часу ночи. Комендантский час его не касался — у него было удостоверение военной разведки Генштаба Пакистана. Самой разведки уже не существовало, но люди оставались и за неимением никаких других удостоверений — принимались во внимание эти.
— Что нового — полковник Корви не спал.
— В горах неспокойно. Надо подождать пару дней, моего человека нет на месте.
— Мы выступаем завтра на рассвете. До семи ноль-ноль по местному.