Сильвин из Сильфона
Шрифт:
Что же касается Грин-Грима, то несмотря на обрушившийся на Сильвина шквал советов жестоко отомстить журналисту или хотя бы обанкротить «Буревестник» (что при его финансовых мышцах не составляло труда), Сильвин, подумав, просто приказал распустить слух, что никакого интервью Странник не давал, что в газете все от первой до последней строчки немыслимое вранье, а фотографии — подделка. Многие в это поверили. И все же, благодаря своей скандальной статье, Грин-Грим, этот гном с великанскими талантами, этот отважный гладиатор информационной арены, прогремел — мало не покажется — и вскоре был на фантастических условиях приглашен спецкором в самую популярную столичную газету. После утраты своего главного компонента успеха в «Буревестнике» наступил климакс — никто не мог написать ничего стоящего, как ни старался подражать Сантьяго Грин-Гриму Издание на глазах захирело и вскоре превратилось в третьеразрядную паршивую газетенку, собственно которой когда-то и являлось.
Запись 11
Спустя полгода, заметно располневший и перенесший на лице пару дорогостоящих и вполне удачных операций, Сильвин зашел в десертное кафе в центре Сильфона, о котором в этих записках уже не раз шла речь. Он собирался поесть, и, судя по сервировке, очень вкусно и недешево, а второй набор тарелок на столе говорил о том, что собирался он это сделать не один. По приборам кузнечиками прыгали солнечные лучики, освежал кондиционер, ласково накатывала джазовая волна.
В помещении не было ни одного посетителя — их просто не пускали. Всего две до обморока напуганных официантки, одна из которых — Алиса в стране чудес, перемещались привидениями и, казалось, даже не дышали. Сильвин знал, что у входа, помимо Цербера, дежурят еще несколько человек — хмурые мужчины с трапециевидными фигурами и необычной для Сильфона выправкой. Знал он также, что все внутренние помещения кафе от кухни до складских подвалов контролируются с применением самых совершенных технических средств.
Вскоре появился сотрапезник Сильвина, он приехал на одном из свирепых джипов, которые кортежем вползли на улицу и окончательно ее перегородили. Небольшого роста, плотный, одетый по-домашнему, в солнцезащитных очках, он, раздвинув джазовые импровизации, крепким шагом вошел в помещение — совсем один, оставив свою грозную свиту на улице, и лишь упрямо втащил за собой длинный шлейф безусловной гербовой власти.
То был, несомненно, тот самый человек, с которым Сильвин намеревался разделить трапезу — президент страны по кличке Титаник. Находясь не на виду, он, естественно, не собирался торговать своей героической внешностью и изображать ревностного заступника демократических институтов, каким рисовался на экране телевизора. Теперь он был мрачен, даже зол, и от него за версту веяло диктатором. Он сухо поздоровался и сел напротив оцепеневшего Сильвина, всем своим развязным поведением показывая, что находится в собственной вотчине и перед ним всего лишь один из его вассалов.
Титаник. Послушайте, как вас там? У меня нет времени ждать, пока вы меня рассмотрите! Не в обезьяннике! Вы принесли, что обещали?
Сильвин. Обезьяннике? Извините, Ваше превосходительство, я больше не буду. Все, что вас интересует, здесь.
Он протянул президенту компакт-диск в прозрачной коробке. Тот недоверчиво принял упаковку, взвесил на руке, будто определяя количество мегабайтов информации, и положил перед собой.
Титаник. Благодарю. Вы уверены, что это именно то, что мне нужно?
Сильвин. Я гарантирую. Вы хотели знать о столичных. Здесь вся их структура, данные на несколько тысяч человек, банковские счета, сведения обо всех последних сделках и финансовых операциях. Кроме этого, здесь едва ли не полный перечень всех преступлений, совершенных ими за минувший год. От элементарного рэкета до многомиллиардных махинаций на фондовом рынке. Потом заказные убийства, наркотики, работорговля. Замечу при этом, что деятельность вышеозначенного сообщества, очевидно, незаконна. Так что, обладая этими файлами, вы при желании проглотите их и даже не поперхнетесь.
Титаник. Интересно, как вам удалось раздобыть столь щекотливую информацию? Неужели вы действительно обладаете тем даром, который приписывает вам народная молва? Или это какая-то гениальная афера?
Сильвин. Афера? Хотите об этом поговорить? Что ж, возможно, и то, и другое. В любом случае, вы получили то, что хотели. Даже значительно больше. Какая разница?
Титаник. Вы правы… Обедать будем? Или все это тут для красоты?
Сильвин жестом призвал Алису в стране чудес, и та через секунду заискивающе склонилась перед эксклюзивными посетителями…
Как стремительно уходит время — только пятки сверкают! Как неуловимо ускользает беспечная юность, уступая горизонт какой-то гнусной гипотенузе, настоянной на горьких разочарованиях и бесконечных заботах! Тикают часики на руке, песчаная струйка безжалостно стекает в нижний сосуд, образуя горку, гаснет взгляд, тупеют чувства, дешевеют доминанты. Твоя былая привлекательность без чародейственной юности вдруг оборачивается очевидными изъянами, и в этом вся драматургия окончательного взросления. Сочный плод, когда-то наполненный феерическим вкусом, уже давно надкушен, подвял, а сок в нем забродил. Теперь ты взрослая — собственно, к этому всегда и стремилась, — но где же твое долгожданное счастье, юная леди? В какие дальние страны оно эмигрировало по подложным документам, вместо того чтобы быть всегда рядом и неустанно чесать тебе за ушком?..
Теперь Алиса была не в меру располневшей, может быть даже на первых месяцах беременности, и заметно подурневшей женщиной, а на ее лице вместо воинственных веснушек кишели коричневые невразумительные пятна, будто она однажды искупалась в грязи и с тех пор не умывалась. Стали заказывать, официантка, заикаясь от волнения, что-то переспросила, и Сильвин к своему и без того немалому огорчению заметил, что зубы у Алисы заметно пожелтели и покривились, хотя, возможно, и всегда были такими, просто он не замечал. Что-то догматически важное оборвалось внутри него, будто та сложная конструкция, которая поддерживала его самообладание, лишилась самого фундаментального своего компонента. У него резко испортилось настроение.
Алиса в стране чудес удалилась выполнять заказ, а подобревший сюзерен снял в ожидании обещанных блюд солнечные очки, протер носовым платком стекла и водрузил на место. У Сильвина было недостаточно времени, чтобы изучить все содержимое его глаз, но он успел забраться в тот угол его мозга, где хранилась информация о столичных,
Некоторое время назад крестные отцы, возглавляющие свою многотысячную армию улыбчивых парней, вознамерились захватить трон, усадив на него собственного президента. Из нескольких рассматриваемых кандидатур, среди которых, кстати, был и покойный Артист, они посчитали наиболее подходящим Титаника, который тогда, разумеется, еще не был Титаником, а всего лишь второразрядным министром, подписывающим документы за полпроцента от указанной в них цифры. Цинизм чиновника, с которым тот разорял страну, его податливость в предвкушении наживы и его крайняя беспринципность явились теми качествами, которыми, по мнению могущественных мафиози, и должен был обладать будущий глава страны. Быстро с ним сговорившись, столичные вколотили в его — раскруткунесколько отмытых в Европе хрустящих миллиардов, и вскоре Титаник держал в руке скипетр власти.
Первое время новоиспеченный президент соблюдал договоренности со столичными как Отче наш, но спустя год оперился и задумал отбояриться от надоевшей опеки. Почувствовав это, столичные пригрозили ему импичментом, он зло огрызнулся, и началась настоящая война. С одной стороны, под разными предлогами кого-то из столичных постоянно арестовывали, а с другой — телевидение, радио и пресса вдруг хором принялись обвинять главу государства во всяческих упущениях, чуть ли не в предательстве интересов народа. Его рейтинг пополз вниз. Тут-то и объявился этот таинственный Странник со своей информацией, предложив купить ее за пять миллиардов…