Симфония дикой природы
Шрифт:
... Ещё вчера, с полудня, за ним увязались две собачонки: чёрная с белыми лапками и белыми пятнами, и вторая серая. Они упорно не отставали, а когда лось останавливался, то и собаки замедляли бег, но вплотную не подходили, а остановившись продолжала мерно и казалось спокойно лаять "Гав - гав - гав..."
К вечеру, одна из собак, незаметно исчезла, а вторая осталась и по прежнему бежала за лосем, а когда он останавливался, начинала мерно и настойчиво лаять...
Даже ночью она не ушла...
И по-прежнему, принималась лаять на кормившегося
Когда лосю это надоедало, он, прижав большие уши к голове и сердито храпя, показывая большие резцы на длинных челюстях, бросался на собаку, которая ловко уворачиваясь, отбегала в сторону, и когда лось успокаивался, она снова постепенно подбиралась к нему метров на двадцать и лаяла, лаяла...
...Уже хорошо было слышно, как шуршал снег под копытами лося, и человек, сам себе неслышно сказал - пора, и, сдерживая дрожь волнения, мягко нажал на спусковой крючок...
После выстрела, лось словно споткнулся, подогнул длинные ноги под себя и упал на колени, а потом, уже после второго выстрела, хлестнувшего его пулей по боку, постоял ещё секунду на коленях, сгорбившись и потом, повалился на бок, сразу став меньше, словно в мгновение съежившись...
Кучум и Саян подскочив к поверженному противнику, впились своими клыками в длинную шерсть на горле, но лось уже не сопротивлялся...
Он был мёртв....
"Вот собачка так собачка - ликовал охотник, подбегая к чернеющему мохнатыми боками на снегу, убитому лосю.
– Теперь я буду с мясом весь сезон! И на приманку, для собольих капканов, хватит!"
Увидев хозяина, Кучум обрадовался, "заулыбался", прижимая ушки к голове и виляя хвостом. Охотник погладил собаку, приговаривая: "Хорошая собачка! Зверовая собачка!"
Он разделывал лося, уже ближе к сумеркам.
Развёл большой костёр и отогревал на нём руки, зябнущие от сильного мороза. Разложив лося на спину, и удерживая его в этом положении, подложенными под бока брёвнышками, Охотник, уже не стесняясь, окунал замёрзшие скользкие пальцы в горячую кровь лося, вытекшую в полость брюшины и потом, отогрев их, быстро закончил разделку, и разрубив тушу на части, сложил всё мясо, завернув в шкуру. Прихватив с собой, кусок печенки, он пришёл в зимовье уже часам к десяти вечера и покормив собак кусками окровавленной лосятины, растопил печку и на большой сковороде, пожарил остатки печени с луком и уже совсем задрёмывая, съел.
Заснул быстро, и спал без сновидений до утра...
На следующий день, он принялся перетаскивать мясо, добытого лося, по частям, к зимовью...
На это ушёл весь день...
Зато вечером, обессилевший от переноски неподъемно тяжёлых рюкзаков с мясом, Охотник вновь, пожарил себе остатки лосиной печенки на жире, вкусно поужинал и даже выпил пару рюмок самогонки....
Лицо его, после съеденного сочного и жирного мяса лоснилось и выйдя уже перед сном на
Глядя на усыпанное мерцающими звёздами, небо, он задумался. От выпитой самогонки, Охотник разомлел, и потянуло на обобщения...
"Вот я тут живу один, в глухой, безграничной тайге и мне кажется, что мир вокруг меня необычайно велик и безлюден. Но если сравнить Землю с этим необъятным безбрежным космосом, то наша планета, покажется ничтожной песчинкой на фоне этого вечного и бесконечного мира. Можно, наверное употребить сравнение и сказать, что Земля подобна песчинке на морском пляже"
Охотник потёр замерзающие уши и возвратился в зимовье...
Уже засыпая, он подумал: "Так жить можно. И впереди ещё много - много непрожитых годов, интересных охот и вообще удач и счастья!"
...Бурый выжил после тяжёлых ранений, но похудел, отощал и бродил по тайге в поисках пищи. Кедровые орехи в тот год не уродились и потому, Бурый не брезговал падалью.
Как - то раз, набредя на останки лосихи, погибшей в петле, он обглодал все косточки и объел голову: разломав череп, полакомился мозгом и сгрыз даже мягкие части рёбер...
... Но в берлогу, медведь, таким отощавшим, не мог и не хотел ложиться, потому, что без жира под кожей, который медленно питал его всю зиму, он не мог бы пережить сильных, долгих морозов в середине зимы. Вот и бродил хищник, по замёрзшей тайге, в надежде найти себе достаточно еды, чтобы растолстеть, и тогда уже, залечь в берлогу...
Раны его почти заросли, но несколько пробоин на груди ещё чесались и Бурый, пытаясь унять зуд, расчёсывал их до крови когтистыми лапами, снова и снова....
Медведь даже выкопал себе берлогу, ещё по теплу, но, не очистив себе желудок не мог ложиться в зимнюю спячку, а чиститься не мог потому, что постоянно боролся с голодом. От голода и боли в ранах, Бурый был всегда в плохом настроении, и иногда, ревел пронзительно и свирепо, оповещая окружающую тайгу о том, как ему плохо.
Так переходя с места на место, в поисках пищи, он постепенно приближался к той таёжной местности, в которой Охотник начал промышлять соболя...
... Осенний лес, словно съежился от наступивших морозов.
Серые тучи громоздились на горизонте непроходимыми завалами и голые, озябшие осины, выделялись светло - зелёным, на фоне темнеющего в излучине реки, ельника...
Вскоре толстые, похожие на рваные подушки, облака, подгоняемые ветром, закрыли всё небо, и пошёл первый большой снег, упавший уже на замёрзшую землю.
Снежная метель, начавшись под вечер, со скрипом раскачивала криво-ствольные сосны на мысах горных холмов, укутывала не продуваемые ельники в снежные одеяния.
Здесь, в чаще и спасался от пронзительного, режущего морозом свирепого ветра, одинокий медведь...