Симптомы любви
Шрифт:
– Это опять ты? – взревел он, потрясая рыжей гривой. – Святые сосиски!
– Тише, детки, – к залу подошел охранник с ключами. – Мне велено за вами наблюдать, советую всем вести себя разумно, иначе проведем вместе и следующую субботу.
Он достал из связки нужный ключ и открыл дверь в зал. Картина перед нами предстала знакомая, тут мало что изменилось, хотя крупный хлам уже вытащили на помойку, работы оставалось достаточно.
– Так, трое на месте, – пересчитал нас охранник, – еще одного ждем.
– Одну! – раздалось с лестницы.
И я вздрогнул – это был голос
– Ну что, все в сборе? – спросил охранник. – Небольшая перекличка…
Он сверился со своим списком – все наказанные были на месте, – остался доволен и собрался уже спуститься на свой пост, но тут с лестницы раздался непонятный грохот, кто-то топал по ней, поднимаясь все выше и выше, а затем охранник даже покачнулся: сбивая его с ног, в зал ворвалась Фирсова. Лицо ее раскраснелось, она тяжело дышала.
– Еще одна? – удивился охранник. – Мне про четверых провинившихся говорили.
– Меня вчера после уроков наказали, – отдувалась Фирсова. – Наверное, Алла Олеговна забыла вам передать.
– Больше – не меньше, – махнул рукой охранник. – Приступайте. Сейчас десять. Отпущу вас в четыре, если хорошо поработаете.
Мы оценивающе переглядывались. Компашка подобралась что надо: хулиганка, отличница, спортсмен-тяжеловес и мы с Бочкиным. Конечно, было здорово провести субботу рядом с Ингой, но Сопыгин явно не одобрил бы, начни я проявлять инициативу. Да еще Фирсова под боком – того гляди донесет завучу о каждом моем шаге, а там и до родителей вести долетят быстрее ветра. Между тем Инга смотрела на меня прямо в упор.
– Погоди, ты тот самый Борис на костылях? Надо же, а без повязки выглядишь нормальным человеком. Как нога?
Я и не знал, что ответить, совершенно растерялся. И сколько Бочкин ни стучал кулаком мне между лопатками, стоял на месте ровно.
– У него голос сел! Гулял без шапки, простудился, – сказанул вдруг Бочкин. – Не может говорить, а с ногой теперь все в порядке.
От неожиданности я даже поперхнулся. И вышло, будто я кашляю, подтверждая легенду Бочкина о моей немоте.
– Хорошо, – кивнула Инга, – тише едешь, дальше будешь. Нет голоса, и не надо. Давайте распределим обязанности.
– А я уже все распределила, – встряла Фирсова. – Мы с Бориской трем стены, Инга и Сопыгин – окна, а Бочкин – пол.
Сопыгин, конечно, с радостью согласился. Инга пожала плечами, Бочкин уже послушно взялся за швабру. А я хотел кричать, сопротивляться, просить замены напарницы, но не мог – по легенде, я был нем как рыба.
Несколько часов мы исступленно терли зал. Впервые в жизни я почувствовал себя реальной Золушкой – это был какой-то адов труд. А Фирсова рассказывала, будто директор пообещал заказать сюда новые шторы, лампы и динамики, если помещение будет приведено в достойный вид к Новому году.
– Вот бы еще зеркальный шар! – вздохнула Инга, протирая стекло газетой. – Эх, мечты…
– А ты вообще на дискотеки-то ходишь? – зыркнула на нее Фирсова, отрывая тряпку от стены. – Тебе надо досуг в зоопарке проводить, у клетки с гиеной. Неужели такую, как ты, интересуют дискотеки?
Инга слезла с подоконника, подошла к Фирсовой и спросила совершенно спокойным голосом:
– А что интересует тебя? Вот смотрю и не понимаю, какие интересы могут быть у девчонки, которая так выглядит.
– Как «так»? – нервно переспросила Катька.
– А никак, – еще спокойнее ответила Инга. – Сплошная серость.
– Зато ты вылитый попугай ара! – взвилась Фирсова, размахивая тряпкой, как флагом. – Как тебя родители из дома выпускают, не понимаю! У тебя что, мать слепая, а отец – дальтоник?
Я только хотел вмешаться в эту милую беседу, но Инга вдруг завизжала и буквально накинулась на Фирсову.
– Ты об этом пожалеешь! – кричала она.
Мы тут же бросились разнимать сцепившихся девчонок. Мы с Бочкиным тянули Катьку в одну сторону, а Сопыгин Ингу – в другую. Инга щелкала зубами и, казалось, вот-вот откусит Фирсовой нос, а Катька пыталась ухватить соперницу за ухо, но между пальцами застряло лишь несколько волосков. Потасовка вышла знатная, хоть на видео снимай и на «Ютюб» выкладывай. Все стали красными и хрипели, как раненые звери. За этим нас и застал охранник.
– А ну разойдись! – гаркнул он.
С испугу мы все разлетелись в разные стороны и теперь пытались отдышаться. Катька проверяла, на месте ли ее нос. Инга поправляла пощипанную прическу. Охранник понял, что все целы и здоровы, и стал осматривать зал. Поработать, что ни говори, мы к этому времени успели на славу. Почти все окна блестели, на стенах не осталось характерных надписей, пол сиял.
– Перерыв, – скомандовал охранник. – Можете перекусить, а потом закончите уборку. И если хоть малейший писк услышу, всем головы поотрываю!
Охранник убрался восвояси. Инга ушла в дальний угол и достала из сумки яблоко, она изображала, что находится здесь одна, а нас и не существует вовсе.
– Тебе не поздоровится, – шепнул Сопыгин на ухо Катьке и украдкой показал кулак.
– Да что я такого сказала? – Фирсова была в полнейшем смятении, бьюсь об заклад, только что она дралась впервые в жизни.
– Ингу бабушка воспитывает. Родителей нет, – еще тише произнес Сопыгин. – Ты что, не знала?
Фирсова этого не знала, так же как и я. Вот так штука, я влюбился в девчонку, но думал только о себе – как выглядеть, что делать, кем стать, а хоть раз поинтересоваться самой Ингой мне на ум не пришло. Хорош, ничего не скажешь. Пока я обдумывал все это, Катька подошла к Инге, села рядом с нею на мат. Какое-то время она молчала. Инга хрустела яблоком, будто не замечая соседку.
– А хочешь супа? – спросила вдруг Катька. – Или котлет?
Она схватила свою тяжеленную сумку и начала вытягивать из ее бездонного чрева какие-то судочки и даже термос. Фирсова сдирала крышки с пластиковых контейнеров, в зале запахло домашними котлетами и гречневой кашей.
– Мамочка постаралась? – прошамкала Инга. – Она тебя что, на убой кормит?
Катька пропустила мимо ушей эту остроту и ответила невпопад:
– Ты прости, я не хотела так… про твоих родителей… я не знала…
Инга отмахнулась.