Символ Веры
Шрифт:
Хольг вытащил из кармана спичечный коробок, достал из него комок прессованного бетеля со щепоткой извести. Жвачку кинул в рот, коробок бросил на землю и притоптал каблуком. Фюрер терпеть не мог бетеля, но в умеренных дозах восточная гадость тонизировала, а бодрость ума и тела - то в чем он сегодня очень нуждался. Вязкая масса сушила рот и горчила, но Хольг методично размалывал ее челюстями, не обращая внимания на тупую боль в сломанных зубах.
Хесус перехватил недоброжелательный взгляд фюрера и злобно ощерился. Прогавкал короткую фразу на том, что считал французским наречием. Хольг щелкнул пальцами у челюсти и односложно сказал:
–
Мекс улыбнулся и кивнул, корча умилительную рожу. Именно он в свое время оставил Хольга без нескольких зубов. Хесус согнал улыбку и разразился потоком слов. Фюрер как обычно почти ничего не понял, но отреагировал привычно - опустил голову, принял подобострастную позу и быстро пробормотал череду извинений. Их в свою очередь наверняка не понял «муравей», но здесь имели значение не слова, а тон и поза.
Все прочие - ганза и трое носильщиков принимающей стороны работали не поднимая глаз, в молчании. Даже Родригес перетаскивала маленькие ящички с дефицитными медикаментами. В иных обстоятельствах фюрер помог бы, но «мексы» вообще не понимали, как может работать главарь. Тем самым, Хольг сразу опустил бы себя до уровня тягловой лошади, утратив даже подобие уважения.
Передача товара происходила в широком поясе складов и трущоб, окруживших собственно Бейрут. Меж четырех ангаров из ржавого кровельного железа, под дырявым брезентовым тентом грузовик и оба «рено» освобождались от груза. Все происходило в молчании, при свете единственной лампы «летучая мышь», подвешенной на крюке из громадного гвоздя.
Холь почувствовал, как пот струится по лицу, а куртку, казалось, можно вообще выжимать. Он отошел в сторону, тяжело хромая, вытер лицо старым драным платком. Хесус что-то оскорбительно проржал в след фюреру, Бенхамин присодинился, но Хольг лишь сгорбился, словно укрываясь от ветра.
Один из негров споткнулся и едва не уронил коробку. Внимание сальваторцев переключилось на него. Хольг посмотрел на свои «бронзовые часы», в которые, наконец, вставил пластмассовое стекло. Время близилось к полуночи.
Прохладный ветерок зашуршал по крышам, овеял потные лица. Предчувствуя конец работы, все заработали быстрее, почти с остервенением перекидывая груз. Последними шли ящики с гранатами, настоящими немецкими «кардерами», а не самоделками из консервных банок с ампульными детонаторами. Самый опасный товар за который картельные «криги» расстреливали на месте. Зачем «муравьям» понадобились армейские гранаты, не следовало даже думать.
Хольг еще раз посмотрел на часы. Минута первого... Фюрер закашлялся, как демонстрант, надышавшийся хлорпикрина, надолго и тяжело. Тут случилась некоторая заминка - второй негр случайно толкнул Максвелла, рыжий англичанин с проклятиями сбил черного с ног и начал увлеченно его пинать, рыча как питбуль. Избиваемый тихо подвывал, сжавшись в клубок со сноровкой человека, привычного к побоям - колени к груди, ладонь на шее сзади, локоть прикрывает лицо. Второй негр суетливо бегал в стороне, жалобно вскрикивая и размахивая руками. Лохмотья его шинели топорщились, как перья диковинной птицы. Хохол сплюнул, пожал плечами и отступил к грузовику ганзы, завозился там, чем-то гремя в тени.
Принимающие мексы остановились, без особого любопытства взирая на сцену. Уж чем их точно нельзя было удивить, так это избиениями кого-либо. Их главный - голый по пояс толстяк (как обычно - покрытый цветистыми татуировками) надул
– С-с-скотина, - выразительно выдохнул Максвелл, наконец, прекратив побои. Еще раз ударил скорчившегося чернокожего, брезгливо, самым концом ботинка. И глянул прямо в глаза Хесуса, что стоял почти вплотную, занося руку для удара.
Видимо в последний момент «муравей» что-то понял. Может быть, запоздало сопоставил кашель фюрера и начавшийся бардак. Так или иначе, мекс вздрогнул и попытался отшатнуться. Но не успел - англичанин молча и без прелюдий врезал ему в челюсть коротким хуком слева. Рыжий стрелок был крупным и сильным, удар - хорошо поставленным, а «муравей», как и большинство его собратьев, хилым и недокормленным. Поэтому кулак Максвелла сразу отправил сальваторца в нокаут. В правой же руке англичанина как по волшебству возник маленький «браунинг» - на сей раз рыжий изменил «кольту» ради малого размера.
Негр, что стоял в стороне, прекратил причитания и выхватил из-под шинели пистолет-пулемет. Не свою обычную английскую штамповку, а турецкий «Porto», оружие далеко не из лучших, но с одним ценным достоинством - на ствол удобно и надежно навинчивался самодельный глушитель из масляного фильтра. Хохол распрямился, словно отпущенная пружина, без своего любимого пулемета, но с испанским пистолетом «Астра». Пистолет был доработан вручную, с удлиненным магазином, дополнительной рукоятью перед скобой и непрерывной стрельбой.
Когда более-менее опытные люди составляют единый план, а затем слаженно исполняют - все происходит очень быстро. Сальваторцы не страдали доверчивостью и сами были парни не промах. Однако они уже привыкли к покорности ганзы, а разыгранная сценка распылила внимание. В итоге банда Хольга выиграла главное - инициативу и, соответственно, первые, самые ценные, мгновения схватки.
Выстрелы звучали глухо, как удары деревянным билом по толстой, плохо натянутой коже. Разве что револьвер Родригес бахал на всю округу. Бенхамин и Чока легли первыми. Порядок целей заранее не распределялся, потому что ни одна передача не походила в точности на предыдущие, а кроме того, Хольг не настолько доверял своей команде, чтобы раскрывать план заранее и проводить тренировки. Постоянные сопровождающие до смерти надоели ганзе, вызвали всеобщую ненависть наглым высокомерием и постоянными оскорблениями - их стрелки положили первыми. Принимающая сторона спохватилась и даже успела сделать несколько выстрелов, но безо всякой пользы. Сальваторцы традиционно не умели стрелять, полагаясь на численность.
И все закончилось. Последний «муравей» решил, что проявил достаточно героизма и неожиданно резво бросился удирать. Ему почти удалось, но тут быстро и три раза подряд жахнул револьвер Родригес - девушка стреляла в ковбойском стиле, от бедра и с курка, при нажатом спуске. «Муравей» - тот самый толстяк - захлебнулся кровью из пробитых легких и медленно повалился на самой границе между светом и окружающей тьмой.
– Cerdo!
– прокомментировала блодинка
Хольг быстро перезарядил «смит-вессон», замер, прислушиваясь. Досадливо поморщился - именно в эту секунду Родригес вздумалось пижонски прокрутить барабан ее «Echeverria», а тот лязгал, словно кабестан у корабля.