Син-Бин
Шрифт:
Выражение его лица очень странное. В нем растерянность, а еще страх.
Мой отец смотрит на него с нежной улыбкой.
— Привет, Кольт.
Честно говоря, я чувствую себя так, будто тону. Неужели он его знает? Только так можно объяснить эту странную реакцию.
— Привет, Дакс. — Бормочет Колтон.
Его голос едва слышен.
Я подхожу ближе и смотрю на них обоих по очереди.
— Вы знакомы?
37.
Мост
Год
Почему, черт возьми, никто не говорит мне, как у нее дела?
Я ее гребаный сын, и все, что они мне сообщают, — это одна лишь чушь:
— Твоя мама в реанимации, мы делаем все возможное.
Мне, блядь, нужно знать, что случилось.
Насколько серьезны ее травмы?
Каков прогноз?
Каковы шансы на ее полное выздоровление?
Ответы. Мне нужны чертовы ответы, а они мне их не дают.
Я достаю телефон из кармана и вижу пропущенные звонки от бабушки и дедушки, от Клэя и других ребят из команды. Даже мой тренер уже звонил мне, но не он.
Мой отец-засранец делает вид, что ничего не произошло, что он ни в чем не виноват, а на самом деле? Виноват и он, и я. Я должен был рассказать ей обо всем, как только узнал правду. Не должен был его слушать. Не должен был лгать ей.
Я засовываю телефон обратно в карман и провожу ладонями по лицу. Я так чертовски истощен, что кажется, будто я сейчас потеряю сознание. Прислоняюсь к стене и закрываю глаза.
Я просто хочу вернуться в прошлое и все исправить. Хочу спасти ее от этого, от этого знания, от того, как она узнала о неверности своего мужа.
До этого не должно было дойти.
— Привет.
Глубокий и успокаивающий голос выводит меня из задумчивости. Я открываю глаза и вижу мужчину, которого никогда раньше не видел. Он высокий и крупный, с широкими плечами и подтянутой грудью. Он близок к возрасту моего отца, но выглядит иначе. Ощущения, которые он вызывает у меня, прямо противоположны тем, что я испытываю рядом с отцом. Как будто спокойствие этого человека влияет на всех вокруг, включая меня.
Я молчу, глядя на него. У меня не самое лучшее настроение, и боюсь, что в любую минуту могу выйти из себя. Мне всегда трудно общаться с незнакомыми людьми, но сегодня это будет невозможно. Мне потребовались все мои силы, чтобы не накричать на медсестер. Этот мужчина не похож на того, кто работает в больнице, поэтому у меня нет никакого желания с ним общаться.
— Меня зовут Дакс. — Говорит он мне, и я сужаю глаза. Что ему от меня нужно? — Я возвращался домой, когда увидел, как машина твоей мамы врезалась в перила моста.
Я отталкиваюсь от стены. Все мое тело напряжено, и я сжимаю кулаки. Сердце сильно бьется о грудную клетку. Мир вокруг меня перестает существовать, я концентрирую свое внимание только на этом мужчине. Неужели это он спас
— Вы… — Я прочищаю горло. Во рту пересохло, и я говорю хрипло. — Вы спасли ее?
— Это то, что я делаю. Я пожарный. — Он мягко улыбается мне, уголки его глаз смягчаются. — Как только я увидел, что ее машина проехала по мосту и упала в реку, понял, что нужно делать. Надеюсь, я успел вовремя, и у нее будет шанс поправиться.
— Мне никто ничего не скажет. — Пролепетал я, задыхаясь от собственных слов. — Я ничего не знаю о ее травмах.
— Мне очень жаль, сынок. Находиться в темноте всегда тяжело. Иногда наше воображение рисует картины, которые гораздо хуже реальности. — Говорит Дакс, пряча руки в карманы.
И в этот момент я понимаю, что он говорит, опираясь на опыт.
Не только тот, который он приобрел благодаря своей работе, но и нечто более личное.
— Нужно иметь надежду. Держать ее близко к сердцу и молиться о лучшем. Сейчас все плохо, но так будет не всегда. Помни об этом и старайся концентрироваться на хороших вещах. Думать позитивно трудно, но оно того стоит. Поверь мне.
На мгновение я умолкаю.
Если бы я не чувствовал себя таким виноватым, все было бы проще. Единственное, о чем я думал: все ли в порядке с моей мамой. А сейчас? Вдобавок к тому, что я нервничаю и боюсь за ее будущее, тону в собственном океане сожалений. Я подвел ее. Предал ее доверие, ее веру в меня. Сломал ее, когда согласился молчать. Черт.
— Где твой отец?
Я сжимаю челюсть так сильно, что болят зубы. Дакс замечает это и хмурится, сжимая брови.
— Мой отец — придурок.
— Надо было догадаться. — Пробормотал он себе под нос, оглядываясь по сторонам. Его взгляд задерживается на моей спортивной сумке и клюшке на полу, а затем он смотрит мне в глаза. — Ты играешь в хоккей?
— Да. — Я постепенно расслабляюсь, потому что он не настаивает на своем. Рассказывать совершенно незнакомому человеку правду о моем отце и о том, почему моя мама оказалась на этом чертовом мосту, — это не то, что я хочу делать. — Я как раз шел в общежитие с тренировки, когда мне позвонили из полиции. Без раздумий помчался сюда. Понятия не имею, зачем я взял свои вещи из машины.
Дакс хихикает, слегка ухмыляясь.
— У тебя был стресс, а в таком состоянии мы не можем мыслить здраво. На самом деле это что-то значит.
— Что?
— Хоккей важен для тебя. Это то, что ты любишь. И когда тебе показалось, что твой мир рушится, ты схватил свою вещь, потому что это стабильный элемент в твоей жизни. Я прав?
— Может быть. — Усмехаюсь я.
Я был напряжен, а теперь, блядь, улыбаюсь?