Синдбад
Шрифт:
Так проходило обучение Синдбада морским премудростям. Путешествие к острову Циклопов, такое короткое на карте, на самом деле сильно затягивалось, и не было этому морю-океану ни конца ни края. И дело даже было не в том, что на корабле терпеть не могли бездельников. Синдбад изнывал от банальной скуки, и не было от нее иного средства, как занять себя чем-нибудь полезным, например, обезьяной взобраться по вантам на самую верхушку мачты вместе с другими матросами и подвязать тяжеленный парус или до блеска надраить палубу машкой, так, что боцман начинал восхищенно накручивать
Со временем Синдбаду (разумеется, не обошлось без протекции Сорви-головы), начали доверять и штурвал. Сначала под бдительным присмотром рулевого, а потом и вовсе оставляя одного на час-два, а то и более. Синдбаду нравилось ощущать себя капитаном дальнего плавания, управляющим огромным судном и выверяющим свой путь по компасу или звездам, в которых он до сих пор ничего не смыслил, сколько Сорви-голова с ним ни бился. Но вскоре эта нудная однообразная работа начала Синдбаду надоедать. Слишком утомительно было стоять у штурвала часами, пялясь то в компас, то в единообразный горизонт, да еще под палящими лучами солнца. В один из таких дней, когда команда отдыхала после изнурительного труда, разморенного жарой Синдбада начало клонить в сон. Он честно пытался щипать себя и заставлял вглядываться вправо, где почти на горизонте, чуть в стороне от курса появился островок, который сегодня корабль должен был обогнуть и выйти финишную напрямую. Но потом глаза его закрылись, и он безвольно повис на штурвале, сладко похрапывая во сне и причмокивая губами.
– Вай мэ! Куда ты, отродье шайтана, рулишь? – внезапно рявкнул над ухом голос рулевого, решившего на всякий случай проконтролировать направление. – Быстро отворачивай влево! Здесь везде рифы! Да быстрее же, идиот!
– А? – Синдбад очнулся, вздрогнув всем телом, но рулевой Карим уже резко крутанул штурвал, стряхнув сонного Синдбада на пол.
Тот больно грохнулся на зад, зашипел, потирая ушибленное место, и тут же вскочил, вытаращив глаза.
– А-а!!! – дико заорал он. – Спасайся, кто может!
Прямо по курсу из воды высовывался здоровенный конец камня.
– Кар-раул! Кар-рамба! – проснулся, заходясь в крике, попугай, сидевший рядом на перилах. – Дур-рак!
– А-а!!! – вторил Синдбаду рулевой, выкручивая что есть сил штурвал и давя на него всем телом, что было совершенно бессмысленно – дальше крутить просто было некуда.
Корабль сильно и резко накренился вправо, проскакивая мимо острой верхушки подводной скалы, но на его пути из-под воды показались еще две. Эти миновать не было никакой возможности, и нос корабля вошел точно меж двух зубцов. Раздались отвратительный скрежет, ужасающий грохот и треск, и корабль резко застыл на месте, чуть задрав нос.
Рулевого бросило на штурвал. Он смешно задрал ноги, все еще держась за деревянное колесо, и, сделав переворот через голову, улетел вниз, удачно приземлившись на выбежавшего на палубу боцмана.
Люди, как горох, посыпались с ног и покатились к правому борту. Поднялся невообразимый шум. Из своей каюты в одних подштанниках выскочил сонный Сорви-голова, и Синдбад решил, что вот сейчас самое время спрятаться куда-нибудь подальше, забиться в какую-нибудь щелку, чтобы до него не дотянулись руки разъяренного хозяина судна. Ну, и остальных тоже.
Упав на четвереньки, он отполз подальше к кормовым перилам и скрылся за бочками из-под воды, чудом устоявшим при сокрушительном ударе.
– Кар-рамба! Тону! – надрывался попугай, дергая головой и хлопая крыльями. Всеобщее веселье, разом охватившее весь экипаж, ему явно пришлось по душе. – Стр-риптиз! – это он однозначно о капитане, стремительно взбиравшемся по лестнице на мостик в исподнем.
– Башку оторву! – ревел тот, словно разбуженный медведь, вырывая редкие волосы на загорелой, покрытой наколками груди. Синдбад наконец понял, откуда у капитана взялось его прозвище. – Где рулевой?! Где этот отпрыск тупого верблюда?
– Р-рулевой! Дур-рак! – обрадовался попугай и перелетел на бочки, постучав по одной из них клювом. – Р-рулевой. Кар-рамба!
– У, змея хвостатая! – погрозил ему кулаком снизу Синдбад. – Клюв бы тебе скотчем замотать.
Попугай скосил один глаз и уставился им на Синдбада.
– Вали отсюда, ябеда несчастная! – зашипел на птицу Синдбад, ткнув ее пальцем в бок.
– Ябеда! Кар-рамба! – захлопал крыльями попугай, переступая с ноги на ногу.
– Ага-а! – заглянувший за бочки Сорви-голова, ухватил Синдбада за шкирку и выволок его на свободное пространство. – Ты!
– Ну, я! А чего так орать-то? – виновато шмыгнул носом Синдбад, поднимаясь с пола и отряхиваясь.
– Это ты! Мой корабль, – Сорви-голова от сильнейшего потрясения потерял способность связно изъясняться.
– А чего корабль? Вот он ваш корабль. Никуда и не делся.
– Ты!
– Вот заладили! Ну, виноват. Заснул.
– Ты!!! Заснул? – пальцы Сорви-головы, то сжимающиеся в кулаки, то вновь разжимающиеся, непроизвольно потянулись к шее Синдбада.
– Э, эй, дядя! – Синдбад предупредительно отступил на шаг.
– Ты! – пальцы капитана сжались на пустом месте.
На лестнице появился здоровенный боцман, красный, как вареный рак и волочащий за собой за шкирку несчастного рулевого, даже не помышлявшего о сопротивлении. Голова Карима билась о ступеньки, отчего зубы рулевого клацали.
– Это не… Не я! – голосил тот, суча руками и ногами. – Я не… Это все… он… Он!
– Вот! – боцман дотащил свою ношу до капитана и бросил перепуганного насмерть Карима к ногам Сорви-головы. – Собачий сын! Посмотри, что ты натворил.
– Оставьте его! – воскликнул Синдбад. – Это я был за штурвалом.
– Ты? – воскликнул боцман.
– Ты… – эхом повторил за ним заклинивший Сорви-голова.
– Капитан, там пробоина! – на мостик взбежал один из матросов. – Небольшая, слава Аллаху! В трюме полно воды, но мы, кажется, не тонем.
– Кажется? – Сорви-голова, мгновенно выйдя из ступора, порывисто обернулся к нему.
– Не тонем, – уверенно повторил матрос. – Мы крепко засели на этих зубах Шайтана. Но сейчас прилив, и нас может скинуть с них.