Синдбад
Шрифт:
– Влюблен!
– Бесстыден!
– Ну, знаете!.. – не выдержал Синдбад.
– Его нужно немедленно казнить!
– Его нужно наградить. Он спас меня и вас, между прочим, уважаемый Нури, – пылко возразил Сорви-голова.
– Когда это?
– А только что, когда вы задыхались.
– Тьфу, у вас на все найдутся отговорки, почтеннейший Сорви-голова, – обиделся эмир, сложив руки на груди. Потом вдруг схватил свою пиалу и быстро выпил.
– Шашлык для дорогих гостей, о великий эмир! – возвестил слуга, внося в комнату лаган 11
11
Лаган (вост.) – широкое плоское блюдо с низкими краями, в котором подают плов, манты и прочие кушанья.
– Где ты видишь тут дорогих гостей, ишак! – вскинулся Нури ибн Кабоб, срывая злость на слуге. Тот от неожиданности в ужасе отшатнулся к двери, из которой появился, и чуть не перевернул богато украшенное глиняное блюдо. – О, простите, уважаемый Сорви-голова! – опомнился эмир.
– Ничего, я понимаю вас. Эй, слуга, мы долго будем ждать угощение? Оно скоро остынет и станет невкусным!
Слуга спешно опустил тарелку в центр дастархана, испуганно косясь на своего повелителя, быстро поклонился и убежал прочь.
Синдбад и Сорви-голова осушили свои пиалы и взяли по палке шашлыка, впившись зубами в сочное, хорошо прожаренное мясо, истекающее соком и жиром. Эмир поморщился и отодвинулся чуть дальше, когда мясной дух достиг его носа.
– Поведай мне, о почтеннейший Сорви-голова, как этот молокосос мог спасти тебя от смерти? – ехидно спросил эмир. – А может быть именно он все и подстроил?
– Это не так! – возразил Сорви-голова, на секунду отрываясь от поедания шашлыка.
– Так как же было дело, а? – усмехнулся эмир, вновь наполняя пустые пиалы вином.
– Э-э, – растерялся Сорви-голова, переглянувшись с Синдбадом. Тот только дернул плечами и продолжил как ни в чем не бывало уплетать шашлык, закусывая его колечками лука.
– Значит, я купался в море, – неуверенно начал Сорви-голова и запнулся.
– И у вас свело ногу, – подсказал Синдбад, придя ему на помощь.
– Да! – ухватился за его выдумку Сорви-голова. – Нет! На меня напала акула.
– Так акула или ногу свело? – уточнил Нури ибн Кабоб.
– И то и другое. Вы что, сомневаетесь в моих словах? – зыркнул в сторону эмира Сорви-голова.
– О, что вы, многоуважаемый Халид! И в мыслях не было, – но по его хитрому лицу было видно, что он сильно сомневается в словах бывшего принца.
– У меня действительно свело ногу, а потом на меня напала еще и эта мерзкая акула. Я закричал, моля о спасении, а проходивший мимо Синдбад, не раздумывая, отважно бросился мне на помощь и вытащил меня из воды, когда эта отвратительная рыбина уже собралась мной позавтракать, – Сорви-голова поднял пиалу. – Выпьем же за моего спасителя!
Эмиру вовсе не хотелось пить за Синдбада, но он вынужден был согласиться.
В главные двери постучали, и эмир, отставив пиалу, быстро крикнул:
– Войдите! – и радостно добавил, позабыв про Синдбада и все остальное: – Это, наверное, стража вернулась.
В дверях действительно появилась стража. С трудом неся за железные ручки свою, видимо, довольно тяжелую ношу, двое стражников быстро приблизились к эмиру и опустили перед ним на пол небольшой деревянный ларец, украшенный драгоценными камнями.
– Это… оно? – не веря собственным глазам, спросил эмир у Сорви-головы.
Тот коротко кивнул и протянул эмиру небольшой ключик, вынутый из-за пазухи.
Нури ибн Кабоб схватил ключ, попутно отпуская стражу, дрожащими от волнения пальцами с третьего раза воткнул его в замочную скважину ларца и повернул против часовой стрелки. В ларце щелкнуло, и крышка чуть приподнялась. Эмир, затаив дыхание, откинул тяжелую крышку и заглянул внутрь.
Синдбад любопытно вытянул шею.
Внутри ларца на красной шелковой подушечке лежало… обычное зеркало в серебряной оправе, овальное, с завитушками по краям и длинной ручкой.
– Это оно! – пылко воскликнул эмир, запуская руки в ларец и осторожно вынимая из него зеркало. По стене мелькнул солнечный зайчик и задрожал, застыв на потолке.
– Это чё, зеркало?.. – Синдбад недоуменно воззрился на приобретение эмира. – Вы что, зеркал никогда не видели?
– Дурак! – резко бросил ему эмир. – Это «зеркало-скажи»!
– В каком смысле? – Синдбад отложил недоеденную палку шашлыка. Любопытство всецело завладело им.
– В самом прямом, – ответил за эмира Сорви-голова. – Зеркало это может ответить почти на все вопросы. И даже показать то, что у него спрашивают.
– Обалдеть! – выдохнул Синдбад.
– Что? Что это еще за слово такое? – уставился на него эмир.
– Это, знаете ли, выражение крайнего восторга и удивления. В стране, из которой я прибыл…
– О-бал-деть, – повторил по слогам эмир. – Красиво. Надо запомнить.
– Да на здоровье! – хмыкнул Синдбад, поднимая свою пиалу. – Выпьем же!
Они чокнулись с Сорви-головой и выпили.
– А-а… чего оно молчит? – спросил эмир, который уже успел общупать, повертеть в руках, потрясти и обнюхать зеркало – разве что на зуб еще не попробовал.
– Э-э, уважаемый Нури! – жуя кусок мяса, сказал Сорви-голова. – Там в сундуке… эта… ин… инс… Вот шайтан, как же ее?
– Инструкция, – подсказал Синдбад, закидывая в рот пригоршню миндаля. Он уже вполне освоился в присутствии столь знатных особ и не ощущал ни малейшего дискомфорта.
– Во, точно! Ин-срун-ция. И не выговоришь!
Эмир порылся в ларце и вытащил из-под подушечки свернутый вдвое листок пергамента. Развернув лист, он покрутил его перед глазами так и эдак, отодвинул подальше от себя и прищурился.