Синдром Годунова, или Светящийся грим
Шрифт:
– Ну, положим, иной раз вы косеете и не от чужого перегара, - на балкон вышел Коган и тоже закурил.
– Премию тогда дали, а? Даже на ужин в "Эльдорадо" хватило? Как же вас тогда "штормило", чуть меня со стула не снесли!
– Фима, а ты туда только за чашечкой кофе забежал?
– поддела юриста Наташа.
– Или тоже ужинал?
– Так я и не скрываю своих гонораров, я частный юрист. А на зарплату следователя особо в дорогих ресторанах не посидишь...
Увидев в окно, что Малышев уже наливается краской, и не ровен час майора хватит
– Так, а вот об этом подробнее: когда это ты в "Эльдорадо" ужинал?! И с кем?!!
– Белла, потом, - поморщился Ефим.
– Нет уж, сейчас! Не хочешь при всех рассказывать? Пошли тогда, поговорим наедине!
– Пойду!
– рыкнул адвокат, выбрасывая окурок за перила.
– Выведу тебя на свежий воздух, чтобы прекратить истерику на почве умственного перенапряжения!!!
– Знаешь, где тебе надо напряжение понизить?!
– рявкнула Белла на лестнице так, чтобы ее услышали Малышев и Наташа с балкона.
– И что за балаган ты устроила?!
– набросился на помощницу Ефим, когда они вышли в сад.
– Я же тебе говорил, что беседовал там с Магомедовым, юристом фирмы...
– Да знаю, - отмахнулась Белла, - это ты псих. Ну чего ты все время достаешь этого следака? Если бы не я, вы бы уже подрались...
– Да противно слушать его вранье! Как же, спасал он Наташу! Понимал, что сумка - не ее! Уговаривал "сдать" Вальтера! Как же! Ври больше! Просто понял, что теперь она важная фигура в Севастополе, и выслуживается, чтобы она не припомнила ему прошлое! Зло берет слушать! А жаль, что не подрались. Я бы позволил ему ударить первым... И уж в ответ так бы ему отвесил по лживой морде...
– Успокойся, скажи лучше, что ты узнал?
Коган пересказал то, что услышал от Малышева, и заключил:
– В общем, если он не напутал с экспертизами, я ничего не понимаю.
– Мистика, хоть батюшку зови, - покачала головой Белла.
– Это ты веришь во всякую мистику-ерундистику, - погладил ее по черным кудрям Ефим, - а я реалист и прагматик и понимаю, что кто-то ухитрился, не входя в комнату, напугать Винтерштерна так, что этот здоровяк-походник, финансист со стальными нервами упал в обморок и, как назло, с балкона. И кто же это тут такой хитроумный?! Я думаю: или Барби, или "кофейник".
– Геннадия ты приплел в отместку за то, что он мне пару комплиментов сделал, - возразила Белла, - ему не с чего убивать отца.
– А я почем знаю?
– поджал губы Коган, снова начиная закипать.
– "Барби"... Ты имеешь в виду Виолетту? Вполне может быть; типичная охотница за богатыми мужьями. Да еще и молодой любовник, на которого, по словам Гены и Алисы, уходят немалые деньги. Вот только хватило бы у нее мозгов придумать такую хитрую комбинацию, "идеальное преступление"? Она стервозная, но умом не блещет и не стратег.
– А может она косит под куклу Барби, -
– Блин, я тут скоро в паровоз превращусь! Курю и курю, никогда столько не дымил!
– Немудрено, иначе тут чокнуться можно. "Чем дальше, тем страньше". И еще, Фима, как сказал Шекспир: "Есть многое на свете, друг Гораций, что и не снилось вашим мудрецам". Это я о твоем скептицизме говорю.
– Вечно ты споришь.
– Просто выражаю свое мнение.
– Ты поверила в эти страшилки для лохов?
– А у тебя есть логическое объяснение, Фима?
– Пока нет. Но будет. Я постараюсь!
*
Наташа ждала чернореченский автобус и с интересом осматривалась. Насколько же тут все изменилось и в то же время знакомо до слез! Большой экран - а раньше его тут не было! Аптеку потеснили пекарня "Дольче" и магазин марочных вин. Этот отель с лепниной под античность - был ли он тогда? А ее любимое интернет-кафе закрыто, и, похоже, давно и надолго. "Тогда многие прогорели... А кое-кто уцелел", - Наташа увидела знакомую автокофейню с выцветшими аппликациями на бортах. Знакомый продавец не узнал свою прежде постоянную клиентку, но эспрессо приготовил как всегда очень хороший - крепкий, вкусный, с ароматным облачком корицы над стаканчиком.
Наташа уже допивала кофе, когда на площадь вкатился и кое-как развернулся, лавируя среди изобилия припаркованных машин, чихающий "ветеран" и открыл дверцы.
Дядя Вася, совершенно не изменившийся, откинул цепочку с места рядом с собой:
– Ну-ка, пожалуй на место для почетных гостей, Таша! Рассказывай дяде Васе, как живется-пишется! И пусть мне все завидуют: со мной рядом красавица-писательница сидит! Книжки-то моей жене подпишешь?
– Подпишу, - улыбнулась Наташа, пробираясь к креслу.
Другие пассажиры тоже узнали ее, потянулись с книгами, журналами, блокнотами за автографами.
Когда автобус проезжал мимо ее прежнего дома, Наташе сразу бросились в глаза чужие занавески в окне спальни - розовые, кружевные, как в домике куклы Барби. А куда же делись ее строгие голубые портьеры? "Ясно: выписали меня в связи с арестом и тут же продали или сдали квартиру. Думали, я лет через 20 только вернусь. А я вернулась намного раньше... Ну и хрен с вами. У меня уже есть жилье, еще получше. Продали, и пофиг!".
*
Дядя Вася наотрез отказался взять с Наташи деньги за проезд, только притащил из дома все ее пять книг и попросил оставить автографы.
У калитки маминого дома Наташа постояла немного, прежде чем позвонить в калитку. На нее нахлынули воспоминания. Дом, знакомый с детства - раньше он принадлежал бабушке, потом - тете, а теперь - маме. Беленый, С красной крышей и наличниками, чистенький и ухоженный; в сверкающих окнах топорщится крахмальная тюль и видны яркие цветы ухоженных гераней и фиалок в красивых керамических горшках. Грядки и парники заботливо укрыты брезентом и рогожкой. В палисаде пестреют осенние цветы.