Синдром синей бороды
Шрифт:
— Ох, Грек! — понимая, что нужно возразить, и не зная что, качнул головой Уваров.
— Охай, не охай — жизнь все решила за нас. Пусть так и будет. Другое скажи — как узнал?
— Сомневаешься, еще надеешься? Не мечтай! Мы нашли близкую подругу Ольги Цезаревой. Роза Гарина. Вместе в общежитии жили, в одной комнате. Запись дать?
Вадим равнодушно пожал плечами: что изменит свидетельство очевидца. Но Костя надеялся что изменит — вытащил диктофон и поставил его меж собой и другом. Нажал кнопку:
– `Повторить? Сюда?… А-а, как скажите, мне-то не трудно… Ольгу ко мне поселили. Девушка она уважительная была, аккуратная, шалостей там всяких, глупостей себе не позволяла, серьезная очень, положительная. Как она с этим активистом комсомольским связалась, ума не приложу. Да глянуть только — кто он, и кто она? Ну, высокий, да, симпатичный, представительный, серьезный, однако ж, скользкий как угорь, хитрющий что лисица. Сам себе на уме. Как он Оленьку-то? Быстро в оборот взял, а что опять же, удивляться? Та после интерната любому ласковому взгляду рада, чуть ей улыбнись да слово доброе скажи — засветится вся, в подруги сразу запишется. А зла от нее сроду не было. Сколько добротой ее пользовались, вспоминать страшно. Она хоть бы обиделась или обругала кого — ни Боже мой!… Ну, вот комсорг этот, Егор Греков, и воспользовался ее доверчивостью. Я вот `Американскую трагедию' читала, так там почти, что та же история. Правда Греков-то не убил, и то ладно. Но опять же разбери — может, и лучше было бы убить-то, чем мучить и ее, и дите. Сердца поди у него нет! Тьфу, на него! Вот, соблазнил он Ольгу-то и давай сладко петь да обещать — все мол у нас Олюшка будет, потерпи только. А та и верила глупая. Я-то ей сразу сказала — от Егорки твоего, что от ежа молока! Не поверила — ему только в рот заглядывала. Забеременела, а ему что? И не думал он жениться. Сказал, что ей как матери-одиночке быстрей квартирку дадут. Помог с этим, ничего не скажу, выбил квартиру. Только и после ни Ольгу, ни дочку не признал! На богачке какой-то женился, но Оля и тогда смолчала. Радовалась за него глупая. Пусть, говорит, счастлив будет. `Он умный ему подниматься выше надо, а я ему что дам'? — Ясно, его слова повторяла. Чуяла я, что Ольга надеется, что он их не забудет, помогать станет. Ага! Как же! Год его видно не было. Ольга одна с девчонкой крутилась. А одной-то каково? Тяжко ж дитя поднимать. Но не жаловалась и о Егорке своем всегда уважительно, только хорошее. Ох, душа голубиная… В общем, как думала я, так и обернулось. Придет прохиндей к Ольге, потешится, с дочерью повозится и уйдет. Не прибытку от него, ни помощи! А девчонка-то без отца растет, а трудностей сколько? Ох, мужики… А, да и Ольга хороша! Говорила я ей — толку не будет от Егора. Заведи себе кого-нибудь серьезного. Не послушала. Так всю жизнь и прожила в его любовницах. А ведь жена была, хоть и не расписанная. И дочка выросла, а кто отец так и не знала. Молчала Ольга, баснями кормила Ларку. Егор, видишь ли, не велел, повредить ему правда может. Тьфу, мужики!
Костя выключил диктофон, покосился на друга, и не понял по лицу, слышал ли тот хоть слово:
— Вопросы будут?
Вадим лениво протянул:
— Угу. Паспорт сделал?
Костя крякнул: вот только об этом сейчас и речь! Молча передал две одинаковые книжки, вытащив их из нагрудного кармана куртки:
— Все?
Греков кивнул. Подумал и спросил:
— Впрочем, нет, есть пара вопросов: кто кроме этой скрипучей старушки Розы мог знать о дочери Егора?
— Никто. Старушка старой закалки и тайны чужие хранить умеет.
— Как же вам рассказала?
— А мы на восстановление чести и справедливости давили. Как юридические лица. У пожилых корочки госорганов особое уважение вызывают.
Вадим фыркнул:
— А почему, скажи мне, я склоняюсь к мысли, что Шехова — младшая знает о том, что Лика, дочь Егора. И как Вероника о том же узнала? Не от нее ли?
— Это покойница, что ли?
— Угу. Дневник у меня ее, с посмертной записью. Аделаида отдала. Кстати, напряги ребят, пусть Вере памятник поставят с ее именем. Я на счет твоей конторы семьдесят тысяч перевел…
— Сдурел?!
— Помолчи. Это не подачка, не взятка, а мое желание. Я так хочу.
Уваров загрустил: похоже Грек решил больше не возвращаться в Питер, вот и рубит концы, отдавая дань каждому.
— Жаль. Похоже больше не увидимся?
— Почему? Будешь приезжать ко мне.
— Вот это точно — вряд ли. Ладно, не грузись — не уехал еще. Ребятам я скажу, завтра же могилку поправят, что надо поставят. Не о том ты говоришь, Грек, не о том думаешь. Хочешь знать мое мнение? Я твое желание забрать Лику из этого вертепа понимаю, и уехать на веке, забыть, чтоб и мыслью не пачкаться, тоже, но не правильно будет сбежать, промолчать. Ты уже знаешь, кто Лика, этого довольно, чтоб мучиться…
— Мучилась она, и больше не будет. Остальное суета и догмы. Хочешь, чтоб я из-за них покалечил Лику? Представь, что с ней будет, если я затею развод? Представь, что с ней будет, если я оставлю здесь, брошу? Ты меня с Егором случайно не спутал?
— А ты ведь все знал, Грек, — догадался Костя.
— Догадывался.
— А зачем спешил?
— Чтоб не опоздать.
— И никто не смог помешать, вмешаться, — кивнул с пониманием Уваров.
— Угу, чтоб вывести Лику из игры до того, как закончится партия. Что-нибудь еще узнал?
— Все. Что тебя интересует? Избиение младенца четырехгодичной давности? Помяли, кастетом по голове дали и выкинули…
— Знаю.
— А кто заказал?
— Тоже.
— Весело, — протянул Уваров. — Что делать думаешь?
— Ничего. Уже сделал. Ладно, нового ты мне не сообщишь, поэтому не стоит и время тратить. Охрану оставь до воскресенья, на всякий случай.
Костя хмуро кивнул.
— Не загружай голову лишним, — толкнул его в плечо Вадим. — Будь проще. Мы ведь живем дальше, просто живем… Пообедаешь завтра со мной?
— Прощание славян?
— Рядовой обед.
— А как же шашлык в воскресенье? Я Татьяну уже предупредил.
— Извини, друг, в двенадцать, чартером, мы с женой улетаем домой.
— Большой человек, — хмыкнул Костя. — Авиакомпании нам не нужны, свой самолет есть, дом в Швеции…
— И много чего еще. Список недвижимости и декларацию о доходах предоставить?
— Обойдусь.
— Тогда, пока, Костя, до завтра, — пошел к своей машине.
— Вадим! — окликнул тот. — А что на счет ответов на вопросы? Копать?
— А смысл? — пожал тот плечами. — Мне лично все ясно. А кому нет, тот пусть и копает.
Сел в машину и уехал.
Уваров поморщился, постоял, соображая, и заметил в полголоса:
— Счастливый, я лишь одно понял: хорошо, что я не Егор Греков. И особый поклон родителям, что не уродился я Иркой Шеховой!
Сплюнул на землю, и пошел к машине.
Вадим набрал заветный номер и сказал всего одно слово:
— Фас.
А потом, вливаясь в автомобильное движение, позвонил Егору:
— Здравствуй брат. Как дела?
— Нормально. Рад, что ты позвонил.
— И я поверь… Вера, как?
— Нормально. Дети, правда, чудят, не без этого.
— Опять Ярослав?
— Нет. Маша Веронике грубит, что-то не поделили мои женщины. Кстати, Вера сказала, ты к нам завтра собираешься на ужин?
— Да, но завтра, к сожалению не получается. Я хотел бы перенести ужин на субботу. Не возражаешь?
— Нет, о чем речь, не можешь в пятницу, устроим фуршет в субботу, жене я передам.