Синдром синей бороды
Шрифт:
Глава 17
В эту ночь, Вадим не тронул Лику. Лежал, крепко обняв ее, слушал сонное дыхание, и думал над словами Кости. Сердце глухо билось о грудную клетку: только не это, только не это…
— Малыш, кто твой отец? — первое, что спросил Вадим, когда Лика открыла глаза. И тут же получил ответ:
— Хороший человек!
— Не сомневаюсь, но кто он был?
— Не знаю, — сонно хлопнула ресницами.
— Мама не говорила?
— Нет.
— А куда он исчез?
— Не знаю.
— А Егор… часто к вам приходил?
— По всякому, — Лика придвинулась, легла на плечо Вадима, и задумчиво обводя его грудь пальчиком, призналась. — Они были любовниками от слова люблю. Мама боготворила его. Он тоже любил ее, не раз хотел остаться у нас, но мама гнала его в семью, к детям. Он уходил, а она плакала, но когда все случалось вновь, опять выгоняла. А ко мне Егор Аркадьевич всегда, как к дочери относился: то конфет принесет, то игрушку, как учусь, спрашивал.
`Странные понятия о долге и обязанностях отца', - поморщился Вадим.
— Отец это не только конфетка и проверка дневника, малыш.
— Может быть, но мне не с чем сравнить.
— Понятно. Он не просил тебя называть его отцом?
— Нет. Да и как можно? У него ведь есть родные дети, а я ему кто?
— Ты чувствуешь перед ними и Вероникой вину за мать и Егора?
— Да, хотя мама не крала его из семьи и по большому счету не так часто они встречались, но все равно… Никто не знает, какой поступок может оказаться следствием, какой — причиной. Может быть, из-за их с мамой любви, отношения Егора Аркадьевича и Вероники Львовны настолько натянутые?
— Дети не отвечают за родителей.
— Не правда, мы все в ответе друг за друга.
— Не буду спорить, малыш… Подъем? Впереди хлопотный день.
— Волнительный.
— Разве? — улыбнулся. — Ты волнуешься?
— Да, сегодня я стану твоей женой перед Богом.
— Ах, вот почему вы так рано проснулись, фрау Грекова? — лукаво прищурился Вадим.
— Да-а. А можно вопрос?
— Да-а, — передразнил.
— Почему ты про Егора Аркадьевича и моего отца спросил?
— Так, что-то в голову пришло, — пожал плечами. — Встаем?
Лика кивнула, но еще минут пять лежала, раздумывая: к хорошему или плохому с утра, в день венчания, подобные вопросы услышать. И пришла к выводу, что бесспорно к очень хорошему — ведь и ее отец, пусть она и знает его лишь со слов мамы, и брат Вадима — прекрасные, замечательные люди.
— Эй, молодожены?! — стукнула в дверь Светлана. — Пора вставать, время почти восемь!
Лика разглядывала платье и боялась прикоснуться к нему, поверить, что оно ее.
Вадим улыбнулся ей подбадривающе, поцеловал и ушел в другую комнату. Его уже ждал мужской мастер — серьезный, обходительный мужчина.
Светлана, онемевшая от восторга, осторожно расправила полы платья, усыпанные стразами, и шумно вздохнула, разглядывая выбитый рисунок
— Мама, дорогая…
С помощью приглашенных Вадимом женщин, она помогла Лике одеться, и замерла, разглядывая подругу:
— Лика, — качнула головой. — Ты чудное виденье!
А та боясь шевелиться и вообще дышать смотрела во все глаза на Светлану, пытаясь собраться с духом и сообщить ей, что она тоже выглядит сногсшибательно в новом костюме. И хорошо, что они его купили, и хорошо, что у подруг почти один размер.
— Фата дополнит образ, — со знанием дела сообщила визажистка и помогла укрепить диадему с каскадом воздушной вуали на голове девушки, которая в тот же миг почувствовала себя статуэткой, и вела себя соответственно. Света оглядела ее и заулыбалась:
— Лика ты просто Фея. Жаль, нет фотографа.
— Ошибаетесь, мадмуазель, — бросил появившийся Вадим.
Девушка открыла рот, разглядывая его безупречно элегантный костюм, прическу, и вдруг рассмеялась — ее страхи ушли от понимания, что Лика и Вадим — пара. И он не хитрит, и действительно любит, судя по отношению, а если судить по взгляду что устремляется к жене — обожает!
Присутствующие женщины переглянулись с довольными улыбками — подруга невесты — удались на славу. А уж новобрачных — хоть на рекламный щит.
В коридоре появился Костя, которого Лика не узнала в строгом костюме. Мужчина чинно поздоровался с присутствующими, галантно поцеловал руку невесты под смешок друга, сунул ей букет цветов, и жестом пригласил высокого парня с фотоаппаратами:
— Работайте, Жан.
Вскоре Вадим подхватил невесту на руки, понес к выходу.
У машин уже ждали водители.
Маша настороженно косилась на мать: та вела себя, как ни в чем не бывало — ровно, обходительно. И словно не было изматывающих волнений и скандалов: дома опять чисто, уютно, на столе завтрак, на лице Вероники Львовны маска безмятежности.
Ярослав ни слова, ни сказав, съел свою порцию, вопросительно поглядывая на сестру, настороженно на мать, и ушел в школу. Маша же с тоской смотрела на свою любимую пшенную кашу в тарелке, и через силу глотая ее, силилась понять причину маминой метаморфозы.
— Ма, а отец опять не ночевал дома, — сказала, пытливо поглядывая в лицо женщины. У Вероники и ресница не дрогнула:
— Ничего страшного. Твой отец, занятый человек, — ответила равнодушным голосом, пододвигая к себе тарелку с витаминным салатом.
— Вы помиритесь?
— Конечно, — попробовала салат, и удивленно посмотрела на дочь, не спускающую с нее пытливого взгляда. — В чем дело Машенька? Что тебя беспокоит?
— Твои чемоданы, отсутствие отца, — неужели не ясно?!
— Ах, это. Не беспокойся девочка, все наладится. В любой семье случаются инциденты, досадные недоразумения. Мы, с твоим отцом люди взрослые, разберемся. Твое же дело, девочка, учится и не огорчать нас своей учебой и поведением.