Sindroma unicuma. Finalizi

Хол Блэки

– Сладко, - машинально согласилась, наполнившись до краев рассказом Аффы.
– Слушай, я тут столкнулась с Симой ...

– Да?
– оживилась она.
– Передавай ему привет.

– Ладно. Он рассказал небылицы про тех типов, которые тогда у лестницы...

– Почему небылицы? Снимки Левшуковой давно гуляют по телефонам. Не знаю, как удалось её сфотать. Наверное, монтаж. Она не высовывает нос из дома, а родители отказываются от интервью

и от съемок, а если выезжают по делам, то в фургоне с тонированными стеклами, прикинь? И вроде бы мать Левшуковой забрала документы из института.

– А двое других?

– Того, кто попал в зеркало, забрали в секретную лабораторию для опытов. А Камыш свихнулся. Загремел в психушку. Всё совпало?
– хихикнула соседка.
– Не наврал Сима?

– Не наврал, - промямлила я. Объем почерпнутой информации не укладывался в голове.
– Как думаешь, что с ними случилось?

– Тут и гадать нечего. Их наказали за то, что подшутили над мальчишкой. Поговаривают, будто бы он отомстил с того света. Так что народ помешался. Все повалили к спиритам* - каяться и просить прощение у духов.

– Аф, а ты видела Мэла? Он приходил в общагу?

– После фуршета - нет, - ответила девушка не сразу. Правда, ровным тоном и не враждебным.
– Так ведь говорят, он болеет. Разве ты не знала?

– Знала. Просто так спросила.

– Давай, выздоравливай. Чтобы уж наверняка, - пожелала соседка.

Разговор с Аффой оказался продуктивным: пролил свет на подробности фуршетного застолья, повысил правдоподобность сказочной истории, случившейся с тремя студентами, и встревожил касаемо пропажи Мэла.

Он не ответил на звонки, а доктор явно увиливал, заговаривая зубы якобы болезнью парня. Странному поведению нашлось единственное объяснение: с Мэлом приключилась такая же беда, как с Камышом, его другом и с той девчонкой. И вот почему.

После гибели Радика я отгородилась стеной от реалий жизни и каждый день посылала в пространство просьбу: "Пусть причастных поразит кара" в надежде, что справедливость восторжествует. Я возненавидела трех студентов, устроивших развлечение у лестницы. День за днем моя злоба извергалась гейзером в этот мир, и теперь выяснилось, что мысль обрела материальность.

Но помимо троицы я причислила к виновным всех, кого не лень - себя, Радика, каждого из тех, кто поддержал шутку, декана, проректрису, Альрика ... и Мэла.

Вот почему он не позвонил! Сила обвинений легла и на парня. Он попал в зеркало или сошел с ума, или у него отросли крылья, и теперь Мэл прячется от людей. А для отвода глаз родственники придумали легенду о болезни.

Вот в чем дело!
– подпрыгнула я на кровати, осененная догадкой, и приборчик заверещал. Появилась Эм и незамедлительно отправила меня в царство Морфея, поставив в своем журнале закорючку, коей отметила очередное по счету потрясение и всплеск эмоций.

Моя вина в том, что произошло с Мэлом, как и в том, что случилось с той троицей, - пришло в голову на пороге сна.

Следующим утром, после проверки номера Мэла, ответившего неизменными длинными гудками, я потребовала от Улия Агатовича встречу с деканом факультета нематериальной висорики.

– Хочу!
– сказала капризно и затаила дыхание в ожидании ответа. Вдруг со Стопятнадцатым тоже что-нибудь приключилось? Хотя, вырасти у декана крылья, рога или копыта, Сима сообщил бы первым делом.

Доктор замешкался.

– Хорошо, - согласился растерянно.
– А как же батюшка? Может, повидаетесь сперва с ним?

– Нет. С Генрихом Генриховичем Стопятнадцатым, - объявила свою волю.

Улий Агатович кивнул и вышел. Как угодно нашему высочеству.

Декан выглядел неизменно элегантно в черном костюме-тройке. Осмотревшись с любопытством по сторонам, он ухнул в свободное кресло, жалобно скрипнувшее под его весом. Доктор и Эм устроились неподалеку, но я потребовала, чтобы они вышли.

Уходя, Улий Агатович сделал знак посетителю. Наверное, напомнил, что негативные эмоции мне противопоказаны. Медсестра проверила исправность пищащего приборчика и тоже удалилась.

Мы остались вдвоем. Стопятнадцатый приветливо улыбнулся, и лучики морщинок собрались в уголках глаз.

– Очень и очень рад видеть вас во здравии, Эва Карловна, - высказался сдержанно, но с большой теплотой в голосе.

– И я рада. То есть рада встрече с вами, - поправилась. Ну, и рада, что жива и относительно здорова.
– Что с Мэлом?
– выпалила в лоб.

– С Егором?
– переспросил удивленно мужчина.
– С ним всё в порядке. Правда, подхватил простудную инфекцию и лежит в изолированном боксе, лечится.

Верить или нет?
– закусила губу. Возможно, я заразила Мэла в день последнего экзамена и фуршета.

– Ничего серьезного? Инфекция не опасна?

– Конечно, не опасна, - заверил Стопятнадцатый.
– Егор идет на поправку.

Как долго болеет Мэл?
– взялась я подсчитывать дни, но спуталась и отбросила трудное занятие. Потом сосчитаю.

– Разве можно болеть столько времени? Сейчас есть препараты, которые излечивают за пару дней.