Синева до самого солнца, или Повесть о том, что случилось с Васей Соломкиным у давно потухшего вулкана
Шрифт:
— Ничего ты не понимаешь, Соломкин! — накинулась на него Ира. — Ты знаешь, что оно изготовлено по особому заказу из золота самой высокой пробы и стоит больше двухсот рублей?
— Ну и что? — не сдавался Вася.
— Ты рассуждаешь, как младенец! — возмутилась Ира. — Это же так красиво: золото — благородный, вечный металл, и это кольцо и все другие украшения так идут тёте Вере… Какая красавица — в фильмах такую редко увидишь! А как она одевается! Да что тебе говорить, не поймёшь!
— Зато ты всё понимаешь! — отрезал Вася и мельком подумал, что его мама тоже неплохо отзывалась
— Соломкин, я тебя не узнаю!
Через каких-нибудь полчаса весь пляж знал о потере кольца. Со спасательной станции по радио передали, что нашедшего кольцо просят принести его за большое вознаграждение на станцию. Из объявления, прикреплённого кнопками к дереву, узнали и сумму обещанного вознаграждения — сто рублей.
В этот день Вася видел, как Алькино семейство по нескольку раз прочёсывало пляж в том месте, где Алька обрабатывал мать «Аидой», где она бродила вдоль моря. Даже грустный носатый дедушка с бабкой участвовали в поисках кольца. Но рьяней всех трудились Виктор Михайлович с Алькой: они разрывали руками гальку, перекладывали её с места на место, пересыпали мелкие камешки и песок в руках им старательно помогала Ира; зато Тая не слишком утруждала себя: носком босоножки рассеянно отодвигала камешки… А возле буёв покачивалась шлюпка с флажком на корме, и знаменитый Митька в маске нырял и подолгу не появлялся на поверхности. Вера Аркадьевна, козырьком приставив ко лбу ладонь, смотрела на него, и столько во всей её фигуре было напряжения и ожидания, что невольно было жаль её.
Перед ужином Васин папа сказал:
— Давайте на этот раз поужинаем попозже… Они все такие несчастные, даже как-то неловко смотреть на них.
Мама согласилась, однако в столовой они застали всё Алькино семейство.
— Узнали про вашу неприятность. Очень сочувствуем. Рады бы помочь, но как? — сказал папа.
— Легко потерять, да трудно найти, — грустно проскрипел носатый дедушка.
— Знали бы, что такое стрясётся, не поехали бы сюда, — выдавила бабка, и толстое лицо её прорезали брезгливо-властные морщины у рта.
— Да бросьте вы, — сказал Виктор Михайлович. — Зачем так убиваться? Одно посеяли, другое закажем… Получше этого будет!
— Заказать-то закажем, но я так привыкла к нему. — Вера Аркадьевна вдруг всхлипнула, вытерла платочком нос и положила на стол смуглую руку, безымянный палец которой был без кольца… — Видите, нет его, нет… Не могу поверить… Словно себя потеряла.
Она и вправду потеряла что-то гораздо большее, чем это кольцо. Потеряла свою лёгкость, беззаботность, весёлость, и её смуглые плечи, прямая шея, маленькие уши с золотыми серьгами, небольшой с горбинкой нос и очень красивые, мягкие, бархатные глаза — все это оставалось при ней, но было уже не таким ярким, броским и уже не излучало радости.
— Может, ещё найдётся, — сказал Алька. — Не ты первая потеряла. И часто находили. Особенно спасатели со станции. У них большой опыт по этой части.
— Иголку в стогу сена найти легче — море-то какое! — подал голос дедушка.
— Думайте
— Это на обручальное плюнуть? — вскинула мокрые ресницы Вера Аркадьевна. — Что ты говоришь, Витя…
— Береги себя, а не то, что на тебе. То, что на тебе, дело наживное. А мы с тобой, сама знаешь, не из ленивых…
— А память о нашем с тобой дне?
— Чепуха всё это. Условность! Кусочек дорогого металла — и всё! Заменим его другим кусочком, только более дорогим — и всё будет в порядке. Та же память. Возьми себя в руки.
— А как бы вы отнеслись к этому, Валентина Петровна, случись такое у вас? — спросил вдруг Виктор Михайлович.
Мама пожала плечами:
— Было бы жаль, конечно. Да что поделаешь? Как-нибудь пережила бы…
— Слышишь, Вера? Очень точно сказано.
Вера Аркадьевна махнула рукой. Внезапно в разговор вступил Васин папа. Он как-то странно, чуть виновато и смущённо улыбнулся, как будто заранее просил не обижаться на него, если что-то скажет не так:
— А если попросить Макарку, а? Первоклассный ныряльщик… Я вот очки свои по ротозейству утопил, так он в несколько минут…
— Отыскал? Что вы говорите! — не поверил Виктор Михайлович. — А кто это?
— Да один мальчишка… Помнишь, был у нас в гостях… — напомнил Алька.
— Ага, вспомнил! Так вы думаете, он сумеет?
— Саша пошутил, — вмешалась Васина мама. — Если кольцо потеряно возле буя — там же глубоко, Макарка не донырнёт. Уж если такой опытный спасатель, как Митька, не найдёт, то Макарка и подавно. Да и мало ли что с ним может случиться… Не стала бы я просить его.
— Ну, разумеется, не надо, — сказала Вера Аркадьевна, — это не детское занятие…
В этот вечер, встретив Макарку на набережной, Вася подозвал его и спросил, знает ли он что-нибудь о потерянном золотом кольце. Макарка кивнул головой.
— Его мать сотню обещает тому, кто найдёт, — сказал Вася.
— Сто рублей?! — ахнул Макарка. — Два велосипеда можно купить! Не брешешь?
— Надо мне врать… Вон в объявлении сказано! — И Вася подвёл Макарку к акации. — Читай!
— Ого! — Макарка почесал в затылке. — У буя, говоришь, могла обронить? Там для меня безнадёга: мешочек для воздуха маловат, — он показал на грудь. — Пока дойдёшь до дна, пора выскакивать, да ещё башка потом будет трещать… Пробовал.
— Митька и тот оказался слабаком. Да и неизвестно в точности, где она потеряла.
— Ну я пошёл, — как всегда заторопился Макарка.
Прошло два дня, и все почти забыли об этом кольце или делали вид, что забыли. Одни лишь грустные глаза Веры Аркадьевны говорили, что она ничего не забыла. На третий день во время обеда в столовой послышались знакомые шмыгающие частые шаги, и возле их стола появился Макарка. Алькино семейство сидело спиной к нему, и когда между Виктором Михайловичем и Верой Аркадьевной протянулась чёрная от грязи и загара, сжатая в кулачок рука, Алькин отец вздрогнул и поперхнулся: