Сингулярность
Шрифт:
— Вроде ничего. Врачи говорят, шок прошел. Я готов выписаться хоть сейчас, но они прописали еще какие-то процедуры и настаивают, чтобы я здесь пробыл еще два дня.
— Это хорошо. Вам и вашей жене надо полностью прийти в себя после этого ужасного нападения. Кроме того, здесь все же более безопасно, чем у вас дома. Публичное место. В коридоре постоянно дежурит полицейский. Через пару часов вас переведут в семейную палату и к вам присоединиться ваша дочь.
— А я полагаю, что они просто хотят раскрутить медицинскую страховку на деньги. Вы серьезно думаете, что нападение может повториться? — Ник с нескрываемым беспокойством
— Такая вероятность не исключена.
— Но за что? И они ведь не хотели нас убивать, иначе не стреляли бы краской?
— В этом мы и хотим разобраться, пока вы находитесь здесь. Позвольте задать вам несколько вопросов, — полицейский полез в карман и достал древний кассетный диктофон, — с вашего позволения я буду записывать разговор.
— Да мне особенно и нечего сообщить.
— Скажите, у вас есть враги? — громко щелкнув клавишей записи, задал вопрос инспектор.
— Нет, — сделал удивленное лицо Ник.
— Вы можете подозревать кого-нибудь в нападении?
— Нет.
— Вам кто-нибудь в последнее время угрожал?
— Нет. Не было ничего подозрительного. Мы простые ученые. Никому не мешаем, спокойно делаем свою работу.
— Хм… Есть люди, которые так не думают, — Картуш достал из кармана испачканный красной краской конверт и протянул его Нику. — Вот, почитайте. Это письмо, которое нападавшие оставили в вашей машине перед тем, как скрыться.
Ученый быстро прочитал несколько строк, напечатанных крупными буквами, и поднял на полицейского удивленные глаза.
— Они говорят, что наши эксперименты угрожают человеческой цивилизации. Но мы занимаемся чистой наукой, и за пятнадцать лет нашей работы ничего опасного не произошло.
— Возможно, это действительно так.
— Возможно? Что вы имеете в виду? У вас сесть сомнения? — искренне возмутился Ник.
— Сомневаться во всем — моя профессия. Сейчас я имею в виду случай, который произошел у вас неделю назад. Тогда Женева на несколько часов осталась без света, а над городом в атмосфере происходили непонятные явления.
— Это случается при экспериментах такого масштаба.
— Но ведь вы до сих пор не можете объяснить природу произошедшего. Это не было механическое повреждение, это не был всплеск напряжения в сети, не было это и электромагнитным импульсом. Энергия просто пропала, и, если помните, температура воздуха тоже упала на несколько градусов, — полицейский внимательно посмотрел в глаза Нику.
— Насчет температуры метеорологи тогда объяснили, что это были нисходящие потоки холодного воздуха с гор, а остальное… Мы обязательно разберемся с природой этого явления. Только для этого надо больше времени, — немного смутившись от пристального взгляда полицейского, сказал тот.
— Может быть, может быть… — как-то печально улыбнулся Картуш и достал из кармана вибрирующий смартфон. — Извините, это, по-видимому, срочно.
Кроме короткого «алло», полицейский во время разговора не проронил ни слова. Хмурясь и изредка бросая на ученого обеспокоенные взгляды, он внимательно слушал собеседника.
— Нам удалось идентифицировать нападавших, — сообщил он, аккуратно укладывая смартфон во внутренний карман пиджака. — Они особо и не скрывались. По предварительным данным, это ячейка международных экотеррористовиз Латинской Америки, несколько лет назад примкнувшая к европейскому движению «зеленых». Они применяют радикальные
— Вы их поймали?
— Пока нет. Но теперь это дело времени. Как только они покажутся в общественном месте, их вычислят камеры по биометрическим параметрам. Но это теперь уже не моя забота. Дело передают в управление по борьбе с терроризмом, — инспектор, тяжело вздохнув, встал со стула. — В течение часа вас навестит пара следователей из антитеррора, а я пойду продолжать ловить мелких воришек, понаехавших к нам из Африки и Восточной Европы. До свидания, доктор Ривье.
Мысленно выругавшись, Ник откинулся на подушку и вспомнил направленный на него ствол дробовика. «Вот и до нас добрались», — подумал он и закрыл глаза, думая, ради чего люди пошли на такое преступление.
* * *
Развалившись в удобном кресле в фойе дорогой гостиницы, Агнежка довольно улыбалась, просматривая утренние женевские газеты. Акция прошла как нельзя лучше. Журналисты наперебой описывали странный инцидент с расстрелом краской двух ученых, работающих на женевском коллайдере. Количество материала, разные версии, эмоциональные показания свидетелей, скупое «мы пока не имеем права комментировать ход расследования» от комиссара полиции — все говорило о том, что акция прошла удачно. А главное — к коллайдеру снова привлечено внимание СМИ и теперь они будут держать это внимание под контролем и подогревать интерес, пока он не достигнет пика. И тогда…
Небрежно бросив газеты на столик, она, не стесняясь, потянулась, движением руки подозвала официанта и заказала кофе, коньяк и крем-брюле.
«Жизнь удалась», — Агнежка сделала глоток дорогого коньяка и с легкой грустью подумала о том, как все начиналось.
Она хорошо помнила свое детство. Большой ухоженный дом с участком земли в пригороде Гданьска. Аккуратный огородик, где мама растила овощи и зелень. Сад с яблонями и кустами малины и смородины, в которых она любила прятаться от старшего брата. Еще ей запомнился запах свежего хлеба, который мама пекла по выходным, и вкус яблочного варенья, и спелая клубника на взбитых домашних сливках. Она зажмурила глаза и провела языком по губам, снова отчетливо ощущая незабываемый вкус.
Их семья по меркам того времени жила богато. Свой дом, машина, отдых на Черном море. Отец работал мастером смены сварщиков на верфях, и его солидной зарплаты хватало, чтобы чувствовать себя вполне комфортно. Он не был коммунистом, но поддерживал официальную линию. А почему бы и нет? Ведь она давала ему и его рабочим возможность вполне достойно жить.
Потом пришла «Солидарность». Забастовки, митинги. Госпереворот. Демократия.
СССР, который на протяжении десятилетий почти бесплатно снабжал Польшу ресурсами и обеспечивал промышленность заказами, вдруг стал врагом. Верфи стали разваливаться. Рабочих, еще недавно топтавшихся на митингах за демократию, увольняли сотнями, и они спивались, постепенно продавая имущество, нажитое годами честной работы при «коммунистах».