Синие пески.

Александрёнок Диана

Звонкий шлепок по руке одергивает. Сероглазая хмурит свои красивые брови, а торговец за ее спиной самодовольно ухмыляется.

– Ходжам⁶, – мужчина слегка наклоняет голову ловя маленькими рожками отблески света, – никто не может устоять перед зеркалом сделанном в эпоху Забвения.

Она резко оборачивается так что полы длинного красного одеяния вздымаются в воздух.

– О, я вижу ваше недоверие, – самодовольно растягивает пухлые губы в широкой улыбке так что на его лице заиграли ямочки на щеках, – но это

зеркало сделано искусным мастером в те стародавние времена и каждый кто глядит в него видит свое недалекое будущее.

Я бросаю взгляд на зеркало и вижу там только испуганную девушку с большими карего цвета глазами в обрамлении густых почти что черных ресниц. Остальное скрыто под красным покрывалом с узорами вышитыми золотыми нитками. Только несколько светло-русых кудрявых прядей выбиваются из под ткани.

– Оставь свои россказни для охочих на сказки приезжих, – фыркает моя спутница. – И к часу чтобы принес товар иначе сам будешь отчитываться перед аблой Наирой.

Мужчина положа руку на сердце почтительно кивает продолжая улыбаться и послушница схватив меня за руку тянет дальше вглубь базара. Толпа словно чувствуя ее настроение расступается освобождая дорогу. Бросая на нашу парочку удивленные взгляды.

В кожу запястья больно впиваются острые коготки девушки, и плечо противно ноет от того, что я не поспеваю за ее темпом, и волокусь следом словно провинившийся ребенок. Мне даже не хватает времени чтобы оглянуться и осмотреться на базаре, где всполохами красок сверкают разномастные украшения, сливаются в большое пятно разложенные ткани и вбиваются в нос ароматы спелых фруктов. Где сверху нас скрывает от палящего солнца натянутые ткани давно выцветшие и провисшие, но дарующие спасительную тень.

Резкая остановка возле торговца тканями. Он приветливо кивает и отступает в сторону от входной двери жестом приглашает войти внутрь. Окидывает нас с головы до ног внимательным оценивающим взглядом, но рассмотрев все символы прислужниц храма Эслафон немного теряет интерес.

– Без глупостей, а’сур, – перед моим носом мелькает указательный палец послушницы. – Ты должна внимать тонкому искусству торговли, но мне некогда этим заниматься. Поэтому стой здесь и ни шагу в сторону.

Она в один прыжок оказывается возле проема двери, где торговец заботливо отодвину в сторону декоративную штору пропуская девушку внутрь. Остановившись емония бросает через плечо:

– И ничего здесь не трогай!

Скрывшись внутри лавки я слышу как до меня доносится ее звонкий голос и тут же ей вторит бас торговца. Он что-то говорит, и девушка звонко и заливисто смеется.

Неуютно поежившись и потерев себя за предплечье отступаю от маленького лучика солнца пробивающегося через порванную ткань сверху, я воровато оглядываюсь.

Женщины укутанные в разноцветные ткани несут на своих головах тяжелые поддоны с фруктами. Мужчины закинув на плечо рулон богатых ковров лавируют сквозь толпу никого не задевая.

Дети маленькой озорной стайкой бегают сквозь взрослых

проскальзывая под ногами где могут быть затоптаны, но со смехом уворачиваются чтобы под гневную брань кинуться прочь. Их смех звонкий и беззаботный поднимается над нашими головами чтобы раствориться в гомоне толпы.

Я нервно собираю под пальцами длинную юбку одеяния, сминаю ее чтобы тут же отпустить и расправить влажными от волнения ладонями. Вглядываюсь в хмурые лица прохожих в надежде что в этот раз он явится, что выполнит свое обещание и придет в установленное время.

Начищенные кирасы бостанджи⁷ сверкают на солнце, ослепляют зеркальной поверхностью. Емонии держатся кольцом оставляя в центре важную персону, которую так сложно разглядеть. Спешащие по своим делам жители города нервно отпрыгивают в разные стороны, почти что шарахаясь пучат глаза и сдержанно кланяются. Но охрана словно не замечает их, хмурит брови сильнее обхватывают древки копий и молча следуют вперед.

Я поднимаюсь на носочки силясь разглядеть того кто находится в самом центре. Торговцы начинают рвать глотки, зазывая посмотреть на свой товар столь редкого в этих краях гостя. Они надрываются до хрипа привлекая к себе внимание.

Мне почему то кажется что там, среди этих серьезных мужей, Ансел и невольно спускаюсь с деревянных ступеней вниз подходя ближе но оставаясь на почтительном расстоянии чтобы не привлечь к себе лишнего внимания.

Засмотревшись врезаюсь плечом в человека стоящего неподалеку. Он оборачивается смеряет меня долгим задумчивым взглядом карих почти что черных глаз. Лучезарно улыбается взъерошивая вихры каштановых волос. Ничего не говоря галантно кланяется подхватив мою руку. Я чувствую теплое прикосновение губ на своей коже.

Прежде чем успеваю прийти в себя, незнакомец уже скрывается в толпе и оставляет меня ошарашенно стоять и хлопать глазами. В последний момент понимаю что мужчина ловко снял с моего запястья тонкий золотой браслет, подаренный мне аблой Сайхэ. Это был мой отличительный знак принадлежности к храму Эслафон. Пока я думаю, что делать с пропажей и стоит ли нестись следом за вором, как над моим ухом раздается гневное:

– А’сур! – Резко дергают за руку и сероглазая прислужница тут же встает на мысочки чтобы посмотреть мне за спину. – Ох, там же Валиде Султан.

– Кто?

– Мать его сиятельства падишаха Джириумасы, – она щурит глаза и немного стонет. – И судя по всему она не одна, а со свитой гостей.

Вор с безделушкой тут же вылетает из моей головы, и все внимание приковывает строй бостанджи за плечами которых спрятаны дорогие гости.

Я оглядываюсь и прикрываю глаза от блеска кирас лейб-гвардии. За их плотным строем ничего не разглядеть.

Послушница дергает меня за руку отводит в сторону, в тень от растянутой тряпки над лавкой со сладостями. Кидает быстрый взгляд на маленькие треугольные сахарные конфеты и потеряв к ним интерес снова смотрит на охрану Валиде Султан.