Синие шинели (сборник)
Шрифт:
В один миг Николай Власов перекинул сумку за окно. Нащупав кобуру, коснулся холодной рукоятки револьвера. А вытащить его так и не удалось. Раздался выстрел — нестерпимая боль остро полоснула грудь. Напрягаясь, Власов метнулся вслед за бандитами. Но рана оказалась смертельной, он упал.
На выстрелы выбежал кочегар хлебозавода № 3 Ахьят Мершаков. Увидев убегающих преступников, он решил остановить их и бросился вдогонку. Он уже почти догнал одного из негодяев, как вдруг выстрелы в упор остановили его бег. Ахьят Мершаков упал неподалеку от того места, где погиб Николай Власов…
Инструктаж курсантам школы милиции был дан
Лица курсантов посуровели.
За несколько минут до начала операции к ним зашли преподаватели майоры А. Т. Ащеулов и И. З. Насырбаев. Из рассказов подполковника Байшибулова они узнали о преступлении. Задумались, вспоминая что-то. Нет, оперативное чутье не обманывает их. По всем приметам, парни, встретившиеся им на пути, и есть бандиты. Жаль, что они только сейчас узнали об этом. Значит, где-то здесь, в горном саду, неподалеку от лагеря курсантов, разгуливают опасные преступники. Раздумывать некогда. Тут же была дана команда прочесать близлежащие сады.
Напарником у курсанта Бориса Мудриченко оказался Сансызбай Мусабеков. Не спеша шли они по саду, пристально вглядывались в междурядья приземистых яблонь. Где-то впереди грянул ружейный выстрел, и эхо прокатилось по горным ущельям. Курсанты насторожились, ускорили шаг.
Сразу было трудно разглядеть, кто это суетится у лошади. А когда подошли ближе, узнали охранника Ивана Павловича Байдалина. Из левой руки его сочилась кровь, лицо бледное, взволнованное.
— Меня ранили, — сказал он. — Бандиты там, — превозмогая боль, указал Байдалин…
С утра прошел дождь. Сырая жухлая трава стелилась под ногами. Сперва шли рядом, потом разъединились. Борис Мудриченко шагал чуть поодаль от Сансызбая Мусабекова.
До старой кряжистой яблони шагов десять осталось. Сансызбай на ходу прощупывает ее глазами, всматривается в порыжевшую шапку дерева. И вдруг густая высокая трава вокруг яблони заколыхалась. Не успел сообразить Мусабеков, что бы это значило, как на него глянуло дуло пистолета. Теперь хорошо видно было, что под яблоней лежит человек и целится в Сансызбая. Но он продолжал идти прямо на бандита.
Кто знает, чем бы кончился этот поединок, если бы не смелость и решительность товарища по оружию. В один миг Борис Мудриченко оказался сзади бандита и скрутил его…
Мы покидаем Ленинскую комнату с чувством глубокого уважения и восхищения перед мужеством людей, чьи портреты глядят на нас со стены.
Начальник школы полковник Михаил Павлович Васютин ведет нас в аудитории. Они светлы и просторны. Здесь созданы все условия для отличной подготовки специалистов.
Изучают советское уголовное право в школе милиции основательно. По своему охвату его объем не уступает времени, отведенному на изучение этой дисциплины в высших учебных заведениях. Большое место в учебном плане отведено криминалистике, советскому административному праву, искусству оперативно-розыскной деятельности. Будущие госавтоинспекторы наряду с изучением автомобильной техники и безопасности движения овладевают основами теоретической механики, теорией сопротивления материалов, проникают в тайны телемеханики и высшей математики.
В распоряжении курсантов богатая специальная библиотека. В школе есть и библиотека художественной литературы. Сейчас их фонд составляет около ста тысяч томов.
С первых дней создания Алма-Атинской средней школы милиции в ней трудятся преподаватели А. А. Анашин, А. М. Попков, Н. А. Пушкарь, М. М. Калашников, Е. И. Романова и другие. Они готовят квалифицированных специалистов милицейской службы, волевых и смелых стражей общественного порядка.
В 1962 году в ознаменование Дня советской милиции курсанты и преподаватели школы принимали присягу. Как и воины Советской Армии, солдаты в синих шинелях дали клятву на верность народу, родной Коммунистической партии и Советскому правительству. И они свято выполняют ее.
И АНТИПОВ, сотрудник МООП.
г. Алма-Ата.
Н. Янина
ПОИСК
Славку Чеботарева снова увидели в компании его бывших «друзей». Ей доложили юдээмовцы, вернувшиеся из рейда. Не было ничего необычного в том, что это произошло. Могло произойти — она это знала. Но было печально и больно. И был упрек к себе: не сумела, значит, до конца разбить эту ложную романтику независимой жизни, в четырнадцать лет, потянулся к ней опять… И было еще одно — благодарность его матери: «А Славка мой теперь совсем другим стал… Спасибо вам!».
Она всегда трогала ее больше всего, эта благодарность матерей. И не в простой человеческой слабости дело. Все гораздо выше. Это была самая бесхитростная оценка ее поиска пути к рассудку и сердцу «трудных» детей.
Чеботарева тогда вбежала с таким всплеском радости, что забыть это сейчас было просто невозможно.
— Клара Сагындыковна, может, его привести сейчас сюда?. — спросил командир оперативного отряда.
Он ожидал от нее ответа, а она все еще не могла отделаться от мысли о том, как бурно реагировала мать, что Славка вернулся другим. И хотя по опыту знала, что еще рано ставить точку, все же она тогда не могла не поддаться этому радостному порыву.
«Привести сейчас?..» — подумала она.
— Пожалуй, не надо… — проговорила вслух. Ей не хотелось начинать опять с объяснений и обещаний. Надо было подумать о чем-то другом, что было еще не испытанным, как врачу, меняющему лечение.
Славку она увидела первый раз год тому назад, когда пришла к ним на квартиру. Чеботарева, оторвавшись от стирки, повела ее во двор.
— Вот, смотрите! — сказала она, показывая на крышу дома. — И так целый день! Голубями занимается, а книг не раскрывает, учиться не хочет… Мне в школе говорят — энергии у него через край, направить ее нужно в настоящее русло. А как ее направишь? За хлебом не допросишься сходить. Пришла с работы, за стирку принялась, а он с чердаков с этих в темноте только спустится и за стол — есть ему подавай!
— Славка, слазь! — крикнула она наверх.
— Не надо! — сказала Клара Сагындыковна. Она мучительно раздумывала над тем, как помочь, и не только матери, а еще больше самому Славке. Добиться, чтобы он слушался и посещал школу, было еще не так трудно; сложнее, чтобы общество не получило потом лицемера или труса. Тут нужна была целая система воздействия. Как педагог по образованию она понимала тут всю запущенность воспитания, и как инспектор детской комнаты милиции предвидела, какие последствия могут быть. Одним, даже решительным, действием, здесь не поможешь.