Синий олень. Трилогия
Шрифт:
– Я вас не очень потеснил, товарищ? А то я и постоять могу – главное, чтобы вы девушке в целости букет доставили.
Сосед – курносый парень с румянцем во всю щеку – засмущался, покраснел еще больше и переложил букет с сумки на колени, от чего места на сидении больше не стало.
– При чем тут девушка, я че – граф? – с обидой за то, что его могли заподозрить в подобном донжуанстве, грубовато возразил он. – Я от профсоюза везу подарок вручать.
– Профсоюз – это, конечно, не девушка, это серьезно, – с преувеличенным почтением похвалил его Сергей и хотел продолжить свое подначивание,
– Контроль. Предъявите билеты, товарищи!
Курносый парень потерянно сжался, и втянул голову в плечи. Сергею же волноваться было не из-за чего, потому что в нагрудном кармане рубашки у него всегда лежала «карточка» – так ленинградцы называли единый проездной билет на все виды транспорта, чтобы противопоставить себя москвичам. В Москве, например, последнюю остановку маршрута называют «конечной», в Ленинграде – «кольцом». В Москве – «единый», в Ленинграде – «карточка». Наиболее респектабельные пассажиры порою даже не вытаскивают из кармана свой проездной – они рассеяно бросают контролерам: «карточка», и те, поверив, идут дальше. Сергею тоже обычно верили, но нынче его внешний вид почему-то внушил подозрение худой, как жердь, контролерше, и она потребовала:
– Предъявите, раз карточка, чего сидите?
Задетый за живое, он очаровательно ей улыбнулся:
– Хорошо, сейчас достану, но она у меня далеко, предупреждаю.
– Доставайте, доставайте, – во взгляде контролерши появилось выражение тигра, почуявшего добычу.
Сергей, скосив вниз глаза, нарочито медленно перебирал лежавшие в кармане квитанции и записки, среди которых затаилась заветная карточка. Он уже сто раз мог бы ее достать и предъявить, но искорки торжества в глазах топтавшейся рядом контролерши почему-то облегчали муки его раненого самолюбия – рано, мол, радуешься, что поймала безбилетника. Думаешь, я время тяну, от страха перед тобой трепыхаюсь? Сейчас вытащу, и будет тебе дуля на постном масле!
– Платите тогда штраф, раз нет билета, – не выдержав, сказала она злорадно.
– А кто вам сказал, что у меня его нет? – изумленно приподняв бровь, изысканно вежливо спросил Сергей. – Вы просили поискать – вот я его и ищу.
К ним приблизилась другая контролерша – потолще и постарше.
– Стыдно, – суровым тоном обратилась она к Сергею, – такой приличный с виду.
– Я ищу карточку, поэтому вам придется подождать, пока я ее найду. Не знаю, почему мне должно быть стыдно – я сказал вашей коллеге, а она мне не верит – требует достать.
– Как же, так и поверила! – заверещала худая. – Штраф плати, а то милицию вызову!
– Советские люди должны верить друг другу, – нравоучительно изрек Сергей, еще немного покопался и движением фокусника извлек из кармана карточку. – Нужно доверять людям, у нас в стране человек человеку друг!
Худая коршуном кинулась на маленький прямоугольник, осмотрела со всех сторон, но не обнаружила в карточке никаких изъянов и почти что кинула ее Сергею в лицо. Едва троллейбус остановился, как обе контролерши заторопились к выходу – день был в самом разгаре, и им нужно было выполнять ежедневный план по «зайцам». Курносый сосед Сергея, которого они из-за перепалки не успели проверить на наличие билета, облегченно вздохнул и полез с рукопожатием:
– Спасибо, корешок, выручил! Правильно ты сказал – у нас человек человеку завсегда друг. Молодец, что не забоялся эту тощую, она всегда по троллейбусам ходит – зверь-баба!
«Что на меня нашло? – уныло думал Сергей, пока плелся от остановки до родного подъезда. – Разыграл зачем-то глупый спектакль с этими контролершами. Идиотское мальчишество, достойное разве что рыжего стажера Володи».
Услышав громкий стук хлопнувшей в прихожей двери, из своих комнат выглянули сестра и невестка.
– Сережа! – произнесли они в один голос, и по трагическому выражению их лиц Сергею стало ясно, что им все уже известно.
– Извиняюсь, что побеспокоил, – с вежливым ехидством в голосе сказал он. – Петр, конечно, уже все вам сообщил, так что я жду реплик.
Обе уставились на него, широко раскрыв глаза, потом Злата Евгеньевна с трудом разомкнула губы:
– Петя? – рассеяно переспросила она.
– Петя, твой возлюбленный супруг. Он рассказал во всех подробностях, как целый час развлекался, выбивая из меня пыль палкой? Так что, прекрасные дамы, готовьтесь – скоро к вам нагрянут аспиранты в масках и будут брать вашу кровь. Не надо на меня так смотреть, я еще не покойник.
– Сережа, – вновь сказала Ада Эрнестовна и неожиданно заплакала.
Сергей не мог вспомнить, когда ему в последний раз приходилось видеть старшую сестру плачущей, поэтому у него в первый момент чуть челюсть не отвалилась от изумления, но он быстро пришел в себя и, бросившись к ней, обнял за плечи, чмокнул в плачущий глаз.
– Бог мой, Адонька, зачем столько страданий из-за какого-то сыра? Успокойся, мы все останемся живы.
В ответ она еще сильней затряслась, замотала головой и вцепилась ему в плечи.
– Я ее только что успокоила, – тихо пояснила ему Злата Евгеньевна. – Пришла с дежурства, а Ада стоит посреди прихожей и вся трясется – ей только что позвонили.
– Я бежала, – всхлипывая и вздрагивая, сказала сестра, – возвращалась с экзаменов, на лестнице слышу – телефон звонит. Успела – взяла трубку, а это…
– Знаю – это был Петя, который рассказал про отравленный сыр. Прости, сестричка, что так вышло – я кругом виноват, но, если честно, не думал, что ты так распсихуешься.
«Интересно, какими же красками Петька обрисовал мое преступление, что Адонька пришла в такое неистовство?»
– Сказали, что звонят из Нафталана, – голос Ады Эрнестовны сорвался, но она все же выговорила страшные слова: – Они… они сказали, что ты погиб в автокатастрофе.
Злата Евгеньевна строго произнесла:
– Успокойся сейчас же, Ада, что ты с собой делаешь! – она посмотрела на Сергея и горестно вздохнула: – Нет, какие же бывают люди! В нашу больницу два раза пациентов с инфарктами привозили из-за таких случаев – какие-нибудь негодяи подшутят по телефону, а человек может на месте умереть.