Синий перевал
Шрифт:
— Кто его копал?
— А никто не знат. Кличут сабуровским, хошь усадьба та, сколь народ помнит, Пупыревых была. Там и тепереся Клавдя Пупырева живет. Муж-то на войне…
Старая блестящая цепь ползет из колодца ужасно медленно. Так, по крайней мере, кажется Селивестрову. Он топчется возле древнего лиственничного сруба и ждет не дождется появления бадьи.
— Из деревянной посудины ента вода слаще, — тараторит не умеющий молчать дед. — Клавдя, ташши-ка ковшик!
Первым пьет Селивестров.
Шофер, Гибадуллин и Ваня Зубов с любопытством глядят на своего командира. Ждут обычного вздоха разочарования. Но, передав помпотеху ковш, Селивестров вдруг хватает деда Луку под мышки и, как малыша, подымает в воздух:
— Ну, дедушка, спасибо! Знатной водичкой угостил!
Опешивший дед беспомощно болтает тонкими кривыми ногами, бормочет растерянно:
— Э… э… э… паря…
Все находящиеся во дворе, в том числе и дородная Клавдия, громко хохочут.
— Вот что, — говорит Гибадуллину майор, поставив старика на землю, — садись на машину, осмотри хорошенько подъезды — и на базу. Электроразведчиков сюда. Два станка колонкового бурения и ударник тоже сюда. В полном комплекте. Понятно?
— Будет выполнено!
— Здоров, чертяка! — морщась, щупает бока дед Лука. — Ентак и дуба сыграть можно…
— Живи, дедушка, живи! — широко улыбается ему Селивестров и тут только замечает, какие ветхие пиджачишко и брючонки на старике. Поворачивается к Гибадуллину. — Ты вот что… Передай Крутоярцеву, чтобы прислал сюда комплект обмундирования. Поменьше размером.
— Есть! Переслать комплект обмундирования помельче, сахару, чаю и консервов.
— Совершенно верно, — хвалит его за сообразительность майор.
— Да что ты, мил человек… — Дед Лука растроганно моргает.
— Ничего, так и надо. Новость твоя дороже стоит, — продолжает улыбаться Селивестров. — Ты лучше припомни, где тут у вас есть Синий перевал?
Дед Лука с готовностью закатывает выцветшие глаза к весеннему голубому небу, теребит бороденку. Майор ждет, но старик огорченно вздыхает:
— Нет, мил человек. Не помню. Нетути у нас такова места.
— А ты припомни. Где-то возле вашей Зангартубуевки такое должно быть. Синий перевал, а?
— Нет, не слыхивал такова, — вторично вздыхает старик.
— Так… Почему же деревня русская, а название такое чудное?
— Дык как сказать… Баяли, не то татары, не то казахи жили. Отселя и название. Мы-то попросту Татарским хутором себя доныне называем, а ентой за-га…. зан-га… зан… Тьфу! Не выговоришь. Ентак ее только почтовики величают.
— Как точно называется деревня? — вдруг вмешивается Гибадуллин.
— По карте: Зангартубуевка.
— Ха! Так это и есть ваш Синий перевал! — обрадованно хохочет Гибадуллин. — Тут только буква пропущена да конец изменен. — И распевно декламирует: — Зангар тау буеы — по-татарски значит синий перевал. Зангар тау буеы!
— Буе-еы… — пробует повторить Селивестров, безнадежно машет рукой и оглядывается. — А ведь точно. Лес и деревня вроде бы на водораздельной возвышенности… Буе-еы… буе-е… буы… Черт возьми, как просто! Скажи, дедуся, у вас зимой, примерно в феврале, не был здесь геолог? Такой высокий, худой, в черном полушубке?
— Не-е… Не знаю, — пожимает плечами старик.
— Да как же нет! Был, был, товарищ начальник! — вмешивается Клавдия. — Как раз в конце февраля и был. Тоже колодцем интересовался.
— Ага! — радуется майор. — Значит, все-таки нить верная!
— Какая нить? — удивляется Клавдия.
— А… — весело машет рукой Селивестров. — Это я так. Скажите, хозяюшка, а где отвал колодца? Куда землю девали, когда его рыли?
— Господи, какая земля? — хозяйка беспомощно смотрит на деда Луку. — Отродясь никакого отвала не видывала.
— Дык как сказать… — подтверждает старик. — Какой уж тут отвал, ежеля неизвестно, кто и в кои веки его сооружал?
— Но хотя бы камни где-нибудь попадаются?
— Не-е… — качает головой хозяйка. — Какие у нас камни!
— Так оно, так, — подтверждает старик. — По всей округе глина да песок. Из всех камней — один кирпич. Ентого добра вдосталь. Хотя… — Он опять закатывает глаза, морщит лоб, теребит бороденку. — А ведь што-то было… Помнится, в мальчишестве Никишка Пупырев, стало быть, Клашкиного мужика дед, как-то запузырил мне по лопатке таким булыгой, что кость чуть не лопнула. Ну да, у ентих самых ворот!
— Каким цветом был камень? Какой вообще? — загорается майор.
— А бог его знат… — Дед пялит в небо глаза, накручивает на корявый палец бороденку. — Булыга как булыга. Почитай, фунта на два… Говорю, лопатку чуть не погубил.
— Так… — Майор продолжает улыбаться старику. — Значит, чуть не погубил… — И обращается к хозяйке: — Будьте добры, если есть, дайте нам две лопаты. Позвольте порыться возле вашего дома.
Копать землю возле усадьбы Селивестрову и Ване Зубову помогают сама хозяйка, ее сын и несколько его товарищей. Никто из них не знает, зачем военным людям надо найти хоть какой-нибудь камень, но чувствуют — это очень важно. Вскоре возле дома собирается почти все население Зангартубуевки. Появляются ломы, кирки и даже сломанные лезвия кос-литовок. Все работают сосредоточенно и деловито. Из оттаявшей земли извлекаются куски кирпича, сгнивших досок, черепков…