Синий рай

Бокс С. Дж.

— Ты ведь знаешь, что стало с Родейлом, когда он забыл, о чем мы договорились.

Ньюкерк кивнул.

— Ты в деле? — спросил Сингер. От этого ответа зависело все.

— В деле.

В этот момент Ньюкерк вспомнил о визитке.

— «Полицейское управление Аркадии», — прочел Сингер и повертел визитку в руках. — Эдуардо Вильяторо, детектив. И тут еще приписано от руки — «в отставке».

— Ты знаешь его? — спросил Гонсалес.

— Знаю о нем. Тот еще ходячий геморрой, тип из местных, который всюду

сует свой нос.

Ньюкерк спросил:

— А если сюда он явился сам знаешь из-за чего?

— Тогда мы им займемся. — Сингер вернул ему визитку.

— Эдуардо Вильяторо! — произнес Гонсалес с резким акцентом, подражая выговору хозяина визитки. — Может, он просто решил поселиться здесь на пенсии. Небось осточертело снимать котят с деревьев и страдать всякой ерундой. Ну прикатил сюда — и что с того? Не впадай в паранойю.

В закрытую дверь ударили снаружи, и все три бывших копа переглянулись. Сингер сделал Ньюкерку знак проверить, в чем дело. Ньюкерк бесшумно подкрался к двери, взялся за ручку и рывком распахнул дверь.

Стоявший посреди коридора уборщик поспешно отдернул швабру, которой только что неосторожно стукнул по двери. Весь линолеум под дверью был в разводах мыльной воды. Уборщик, мужчина лет тридцати пяти, был одет в оранжевый комбинезон заключенного и явно пользовался доверием тюремного начальства, поскольку работал без конвоя. Взгляд его растерянных и встревоженных глаз метнулся с Ньюкерка на Сингера и Гонсалеса.

— Чего надо? — спросил Гонсалес, складывая руки на груди.

— Ничего, — пробормотал уборщик. — Я тут убираюсь.

— Слышал что-нибудь? — небрежным тоном осведомился Сингер. — Кстати, как тебя зовут?

— Джей Джей. Убираюсь я. Ничего не слышал.

— Да и слушать-то было нечего, — кивнул Сингер. — Мы помогаем искать двоих пропавших детей.

Уборщик мелко закивал.

— Все в порядке, Джей Джей, — сказал Сингер, и Ньюкерк закрыл дверь.

— Все ясно, парни: у вас паранойя, — заключил Гонсалес.

Ньюкерку никогда не надоедало вести машину по длинной дороге через лес и смотреть, как из-за деревьев появляется его дом. Это был настоящий особняк, его собственный особняк в неоколониальном стиле, который, правда, выглядел неуместно по соседству с бревенчатыми соседскими избушками. Больше, чем разглядывать дом при дневном свете, ему нравилось только видеть, как светятся его окна в темноте. Даже теперь, по прошествии трех с половиной лет, Ньюкерк никак не мог поверить, что действительно живет здесь.

На круговой подъездной дорожке у дома стояли три машины: «лендровер» жены Ньюкерка, «таурус» его сыновей и старый пикап, на котором он возил грузы. «Таурус» был припаркован на месте, которое Ньюкерк назначил своим, поэтому в дом он вошел слегка обиженным. Порой ему казалось, что его близкие совсем не ценят то, что имеют сейчас. Они даже не представляли, на какие жертвы ему пришлось пойти ради этой новой жизни. Сингер и остальные хотели только завершить карьеру, которая не вызывала у них ничего, кроме раздражения. А он, Ньюкерк, действовал в интересах своей семьи. И хотел, чтобы семья это понимала.

Мальчишки и дочь уже сидели за столом в кухне, доедая ужин. Жена Ньюкерка, Мэгги, вскинула голову, услышав его шаги, и недовольно нахмурилась.

Только тут он вспомнил: Мэгги просила его приехать пораньше и поужинать с детьми, ведь в последнее время из-за бейсбольных тренировок сыновей, футбольных тренировок Линдси и по другим причинам они так редко собирались всей семьей.

— Ах, черт… — застонал Ньюкерк. — Совсем забыл!

— Так я и думала, — отозвалась Мэгги — тонкая, бледная, с рыжими волосами и зелеными глазами, которые в гневе сверкали.

Ньюкерк вошел и заботливо прикрыл за собой дверь. Ему было неловко перед детьми, и это чувство он переносил особенно тяжело. Сыновья Джош и Джейсон, подростки, увлеченные спортом, девчонками и айподами, еще могли без него обойтись. Но мысли о Линдси надрывали Ньюкерку сердце. Линдси обожала папочку.

Мэгги отодвинула свой стул и направилась к мужу.

— Один раз я просила тебя вернуться домой вовремя, а ты не соизволил! Один-единственный раз!

Ньюкерк попятился.

— Послушай, я ведь помогал искать пропавших детей…

— Но больше, надеюсь, ты никуда не уезжаешь?

Он помолчал.

— Нет, я заехал только переодеться. Скорее всего, меня не будет дома всю ночь.

Лицо Мэгги окаменело. Круто развернувшись на каблуках, она направилась в гостиную, грохнув дверью на весь дом.

Ньюкерк постоял в нерешительности, чувствуя, как горят щеки.

— Завтра увидимся, — пообещал он детям, направляясь в спальню за одеждой. — Скажите маме, что мне надо уехать.

Джесс Роулинс еще раз вымыл руку над раковиной и придирчиво оглядел рану. Потом согнул и разогнул пальцы, поморщился.

Пристыженные Энни и Уильям Тейлоры наблюдали за ним, сидя в гостиной за столом. В комнате они казались меньше ростом, чем в амбаре. Ступни Энни — одна в кроссовке, другая грязная и босая — едва доставали до пола. Уильям нервно болтал ногами. Джесс заметил, что Уильям следит за ним украдкой, а не открыто, как Энни. Вероятно, мальчишка опасался наказания.

— Сейчас перевяжу руку и приготовлю что-нибудь поесть, — пообещал Джесс. — А потом мы позвоним шерифу.

— Извините, что так вышло… — пробормотала Энни.

— Ничего, заживет. А ты ловко управляешься с вилами. Приходилось метать стога?

— Нет. И потом, это не я, а Уильям.

Джесс перевел взгляд на Уильяма, на лице которого страх мешался с гордостью.

Энни искоса посмотрела на брата.

— Давно пора извиниться.

— Я же извинился, — напомнил он и добавил, обращаясь к Джессу: — Мой отец был преступником. Наверное, поэтому я так сделал.

Джесс решил, что это уже чересчур.

— Знаешь, на твоем месте я гордился бы чем-нибудь другим.