Синий Шихан (Роман 1)
Шрифт:
У экипажа кто-то крякнул и громко рассмеялся. Микешка обернулся. Даша из темной бутылки наливала вино в синюю чашку и угощала казаков и чубатого кучера. Те выпивали, разглаживали усы и благодарили. Даша посмотрела на Микешку, в одной руке держа бутылку, в другой чашку, направилась к нему.
– Не хотите выпить немножко?
– спросила она нежным, певучим голосом.
Микешка вдруг так растерялся, что выронил из рук ковыльный жгут.
– Это не крепкое, хорошее вино, - наполняя чашку розовым вином, проговорила Даша.
Взгляд
– Мы тоже всю ночь ехали, - продолжала Даша, когда Микешка выпил и поблагодарил.
– Хорошо ехать ночью, прохладно... А я все смотрела, как в небе звезды пролетали... Спать неудобно, трясет... А ваш хозяин смешной, правда?
– Он больше, наверное, дурной, - неожиданно вырвалось у Микешки.
Даша тихонько засмеялась и отошла. Ее позвала Зинаида Петровна.
Микешка ласково посмотрел вслед Даше. В синем платье и белой косынке она походила на степную бабочку, порхающую среди кустов серебристого ковыля. Он потер ладонью горячий лоб, нахмурил сросшиеся у переносицы брови и, сам не зная почему, засмеялся. Подняв голову, огляделся вокруг. Все словно бы изменилось... Солнце пробилось через мглистую тучку и засветило с яркой утренней силой. Над степным ковыльным морем высоко парил ястреб.
Микешка стоял с непокрытой головой, загорелый и сильный, и чему-то улыбался.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ СЕДЬМАЯ
Все сидели на разостланном ковре. Петр Эммануилович успел шепнуть Зинаиде Петровне, что этому богатому казаку непременно захотелось жениться.
– Не вы ли выступаете в роли свата?
– поджав тонкие губы, сухо отозвалась Печенегова, что-то обдумывая. Глаза ее прищурились, брови сбежались к переносице.
– Помилуйте! Эта роль мне совсем не идет, - оправдывался Шпак.
– Уж вас-то я, милый, знаю, - грозя ему маленьким, с розовым ноготком пальчиком, проговорила Зинаида Петровна.
– Вас иногда считают французом по легкомыслию, поляком по темпераменту, по некоторым деловым качествам вы можете сойти за англичанина, за еврея... Каков вы сейчас, трудно сказать...
– Вы хотите спросить, на кого я работаю?
– О том, что вы работаете на мистера Хевурда, не трудно догадаться...
Шпак низко склонил голову. "Ох, умна!" - подумал он и, стараясь вложить в слова возможно больше искренности, ответил:
– Сейчас, Зинаида Петровна, думаю поработать сам на себя.
– Вы, Петр Эммануилович, какой-то неуловимый... Я знакома с вами около трех лет, а даже не знаю, откуда вы родом.
– Моя родина там, где больше платят...
– Понимаю! Теперь отвечайте мне: зачем вам понадобилось женить этого рыжего мальчика?
– О-о, поверьте! У него есть какая-то вдовушка, но я ее и в глаза не видел! Предполагаю, что не дурна и не глупа, коли сумела так привязать к себе. Да к тому же наш новый друг непостижимо упрям. Ему захотелось иметь жену - вынь да положь... Он даже успел поссориться...
Зинаида Петровна почувствовала, что на этот раз ее старый друг не лгал. Митька, выпив много дорогого вина, впал в блаженное состояние. Этому способствовало внимание Зинаиды Петровны. Примерно через час она уже знала всю его подноготную и даже историю о двух бочонках с золотом. Не удержавшись, она выкрикнула:
– Продешевили!
– Ну и пусть! Они ить как вороны на падаль, - махнув рукой, ответил Митька.
– У нас его на Синем Шихане, как дерьма...
Зинаида Петровна склонилась к Митьке и тихо сказала:
– С этого дня, милый Дмитрий Александрович, разрешите мне быть вашей опекуншей и другом. Я сама устрою вашу свадьбу и предоставлю в ваше распоряжение мой дом...
Это было как раз кстати. Митька расчувствовался.
– Уж я вас так отблагодарю, век будете меня помнить!
Веселье продолжалось. Откупоривались новые бутылки. Шпак, чувствуя, что начинает пьянеть, высказал желание выпить крепкого кофе. У Печенеговой нашелся кофейник, но не было спиртовки.
– В этой проклятой степи и деревца не увидишь, - брюзжал инженер.
– Ты, Петр Эммануилович, нашу степь не ругай. На Урале есть такие леса - медведи водятся. А насчет дров аль там чайник скипятить, это мы сейчас устроим.
– Приподнявшись на локте, Митька крикнул: - Микешка, подь сюда!
Микешка руками дергал траву и кормил ею лошадей. Вытерев попоной руки, он подошел и остановился неподалеку.
– Чего ты, байбак, стоишь, как телеграфный столб?
– швыряя на скатерть опорожненную рюмку, спросил Митька.
– Ложиться рано, еще ночь не пришла, - посматривая куда-то в сторону, ответил Микешка. По мрачным его глазам было видно, что обида все еще кипела в нем горячим ключом.
– Вот невежа!
– возмутился Митька.
– Ты когда-нибудь научишься правильному обхождению? Как учил тебя Петр Эмманунлыч? Должен подойти и сказать: "Слушаю".
– Кроме ругани, Митрий Лександрыч, я пока ничего не слышу... А что нужно, можно и оттуда сказать, услыхал бы, не за горами... Мое дело кучерское, коней кормить...
– Это еще что такое! Да я...
Митькины слова заглушил громкий смех Зинаиды Петровны. Шпак, растянувшись на ковре, тоже визгливо похохатывал. Только Даша, покусывая зеленый стебелек, поворачивая головку, серьезно посматривала то на растрепанного Митьку, то на его смелого кучера.