Синий слон, или Девочка, которая разговаривала с облаками
Шрифт:
– Джордж… – вздохнула Курица.
– Ну да, Джордж! – Матрос лёг. – На самом деле Вася, толстый такой. Вася кидал в воздух всё что попало, ловил и кувыркался! И тогда я решил научиться жонглировать своими мисками и ходить на передних лапах. Но когда я научился и пришёл к цирку, цирка не было. Он съехал: от балагана остались одни колышки и вытоптанный пятачок на траве, где паслась моя Лошадь. И ещё остался её запах. Я долго ходил туда и ложился на это место, пока оно не перестало пахнуть Лошадью. Зато теперь, когда мне грустно, я хожу на передних лапах, и мне становится легче.
– Легче… – вздохнула Курица.
– А весной, – Собака улыбнулась, – я верю, цирк вернётся. Я буду много тренироваться. И, когда Лошадь меня увидит, она всё поймёт и уговорит директора цирка, и меня возьмут в труппу. И мы вместе с Лошадью будем выполнять этот прекрасный цирковой номер: она бегает по кругу, а я стою на её спине на передних лапах! И все увидят, что это самая красивая пара в мире.
– Самая красивая… – вздохнула Курица посмотрела на небо. – Как чайка…
– Ага… – кивнула Собака. – Вот и всё… – и стала выкусывать зубами репьи из хвоста.
А как-то Алка Гунтарь пошла собирать по двору яйца и в соломе нашла странное яйцо.
– Гриш, глянь-ка, что снесла эта чёртова Курица. – Алка ткнула под нос подслеповатому мужу маленькое светло-синее в тёмных точечках яичко. С тонюсенькой скорлупой.
Григорий Данилович спустил со лба на глаза очки на резинке, долго разглядывал.
– Да это ж чайкино! – остолбенел Григорий Данилович и закинул на лоб очки. – Как это? Чудно! Чтоб курица чаек несла?!. Вот пусть и высиживает.
Дед посмотрел на бабку.
– Аллочка, а помнишь, какая ты была, когда мы с тобой познакомились?
– Какая?..
– Как чайка…
– Да ладно тебе, – Алка смущённо поправила на голове чалму из цветастого платка. – Тоже мне… прямо уж и чайка… – Отёрла о подол синего в крупных подсолнухах халата полные руки и пошла на птичий двор.
– Ну что, чайка, – Алка положила яйцо перед Курицей. – Снесла? Вот и высиживай… – и вернулась на скамейку у плетня.
– Во курица даёт, – усмехнулся Григорий Данилович. Выбил из пачки беломорину, погонял порожняком по рту, прикурил… – Несёт чего хочет! А что, если… – задумался Григорий Данилович и посмотрел на жену: – Аллочка, а ты «чайку»-то не догадалась попросить?..
– О чём? – зевнула Алка и прикрыла рот полной ладошкой.
– Да о мальце… – погладил на коленях кошку Григорий Данилович. – Нам в старости на утешение.
– Ты что, совсем рехнулся, дурень старый, – отмахнулась Алка. Посидела, повздыхала… – А вот назло пойду и спрошу! – Алка поправила чалму и пошла к Курице.
– Чайка, – села Алка на корточки перед Курицей, – прости меня, дуру старую, снеси ты нам Петеньку. А то Бог нас с мужем детьми не одарил…
Алка шмыгнула носом.
– Ладно, – сказала Курица, – к среде.
И к среде снесла Петеньку. Но крохотного.
А потом снесла Танечку, и ещё Васютку, и Нюшу. И Клаву снесла. Но большую и толстую: яйцо-то было как страусовое. И тут увидела Собаку.
– Чайка, а что со мной? – крутилась перед ней Собака. – Посмотри, как я умею ходить на передних лапах. И ещё я умею кувыркаться… Вот… и вот! Думаешь, я понравлюсь… Лошади?.. А цирк приедет?..
– Что-нибудь придумаем, – сказала Курица. – К пятнице.
И к пятнице снесла цирк:
вместе со зрителями, оркестром, ареной с опилками и запахом животных, воздушными акробатами Антонио и Лючией, жонглёром Джорджем, усатым толстым директором с тросточкой, щёголем-дрессировщиком с кнутиком, двумя морскими тюленями Томкой и Васей, роскошным гривастым львом Аркадием Петровичем. И божественной Лошадью: белой, в серых яблоках, с серебряной сбруей и под седлом с серебряными кисточками.
И если прильнуть, а яйцо было прозрачное, то была слышна музыка и видно, как Лошадь сказочной красоты скачет вокруг арены и зрители в восторге хлопают, а дети визжат от счастья.
– Сойдёт? – спросила Курица.
– Ага, – сказала Собака. – Но маленькое какое…
– Сядь и высиживай, – сказала Курица. – К весне дойдёт! У меня других дел по горло.
Конец ознакомительного фрагмента.