Синтар. Остров-убийца

Дубинина Мария Александровна

Смущающее воспоминание заставило его бледные впалые щеки слегка порозоветь.

– Правда, но в этом нет ничего такого. Ты едва не лишился своего тела, а это верная смерть. Не знаю. Может, это даже хуже, чем смерть, – снова накатил страх, что это действительно могло случиться. – Не делай так больше.

– Но я не мог поступить иначе, Генри, – Сората подался вперед, хватаясь за его ладонь. – Помнишь последний день в "Дзюсан"? Ты дал мне попрощаться с Кику, хотя признайся, для тебя это было мучительно. Как я мог отказать в этом Хибики? Если у меня есть

такая возможность, если я проклят этим даром, – голос его дрогнул, – быть проводником душ, то почему бы и нет? Я живу бок о бок с Хибики два года. Он ни разу не заикнулся о своем горе, но я же чувствую, Генри. Его боль превратилась в щит. Я не стал таким же только потому, что ты мне не позволил. Быть может, ты и не догадывался, но даже через все это расстояние ты помогал мне цепляться за жизнь.

– Сора…

– Подожди, я еще не закончил. Я хочу, чтобы Хибики успокоился. Не знаю точно, что происходило пока… пока меня не было. Но Сэм тоже вернул себе покой. Он уходил спокойно, понимаешь? Разве это не замечательно?

Генри не знал, что ответить. Разумеется, все так, и возможно он сам поступил бы подобным образом, но то он, а то – Сората. Что бы он не говорил о себе, он создан для жизни, а Генри – для обратной ее стороны. Нельзя, чтобы они оба погрязли в чужой боли.

Макалистер наклонился, накрывая его ладонь своей:

– Дар, говоришь? Возможно. Но не пытайся прыгнуть выше головы. Я не хочу приходить на твою могилу.

– Возьми мой призрак с собой в Англию, – улыбнулся Сората, и Генри улыбнулся в ответ. Кожа под его пальцами нагрелась, и Кимура неловко высвободил руку.

– Это тебе не шутки, – пожурил его Генри, но от сердца все же отлегло. – Ладно. Когда тебя выпишут?

– Через три дня, но я велел Масамуне ускорить процесс. У меня нет возможности и дальше прохлаждаться тут, пока дела ведет кто-то другой. Совет директоров… – Сората запнулся и выдал извиняющуюся улыбку. – Прости, Генри, не стану утомлять тебя разговорами о работе. Как ты? Прошло ведь целых десять дней, и ты провел их в чужом доме. Наверное, тебе было нелегко?

Совершенно верное замечание, однако Генри тоже не хотел утомлять Сорату разговорами о своих душевных терзаниях.

– Мне было, чем занять себя. В твоем доме собрана прекрасная библиотека.

Кимура нахмурился недоверчиво:

– Но ты же почти не читаешь на японском.

– У меня было время подучиться, и Аями мне помогала.

– Ты очаровал всех моих служанок, Генри, – рассмеялся Кимура. – Что с ними будет, когда ты улетишь домой?

Они оба вдруг посмотрели друг на друга и замолчали.

– Ты ведь все равно оставишь меня, – будто оправдываясь, грустно сказал Сората, зябко кутая руки в одеяло. – Рано или поздно. Глупо отрицать действительность, да?

Макалистер ответил не сразу. Все пытался облечь свои мысли в подходящие слова, которые бы несли в себе именно тот смысл, что он желал в них вложить.

– Я обязательно вернусь, – негромко пообещал он. – Давай дадим друг другу слово? Я – что вернусь, а ты – что дождешься

меня и не наделаешь глупостей.

Сората с готовностью кивнул:

– Я и сам, наверное, больше не смогу отпустить тебя, Генри. Ты только не пойми меня превратно. Мне просто необходимо знать, что я все еще нужен кому-то как человек, а не как представитель фамилии. Я тоже эгоист.

Генри откинулся на спинку стула, обдумывая его слова. Неужели все наладилось? Он предупредил Сорату об опасности, убедился, что никто не захватит его тело, стоит ему отлучиться, добился слов, которые помогли ему успокоиться, потешил свой эгоизм. Что тогда не так? Почему так тяжело где-то внутри, на сердце?

– А как же твоя невеста?

– Саваки?

– У тебя две невесты?

Кимура не отреагировал на неловкую шутку. Взгляд его стал жестким и холодным:

– Повторю, Саваки Мицуки – выбор моей матери. Этот брак – всего лишь еще одна заключенная мною сделка, просто подписи сторон еще не поставлены. В перспективе это принесет выгоду для нас обоих. Я получу так необходимого нашей семье наследника, а Мицуки – желанное положение в обществе. Все просто.

Генри был неприятно поражен неприкрытым цинизмом такого вывода.

– Сора, когда ты начал мыслить… так?

– Я бы сказал, что после смерти Кику, – медленно ответил он. – Но на самом деле, я думал так всегда. Даже Харука не была исключением. Я тебя разочаровал?

И он пытливо заглянул Генри в глаза, ища тень презрения или негодования, он словно желал их увидеть. Снова эта странная жажда наказания.

– Нет. Не разочаровал. Не уверен, что я тот человек, который может тебя осуждать.

– Спасибо, Генри, – выдохнул Сората, точно только что с его плеч свалился тяжкий груз. – Спасибо.

Дверь за спиной Генри резко распахнулась.

– Так, Сората, этот тип уверяет, что он твой родственник! – прозвенел в умиротворенной тишине громкий женский голос. – А я ему говорю, что вы не похожи. Ведь не похожи же?

Асикага Руми заняла собой весь дверной проем, упершись руками в наличники. Весь ее вид кричал об уверенности и статусе – идеально сидящие черные брюки, белая блуза, распахнутая настолько, чтобы фантазия разыгралась, но приличия остались соблюдены. Острые носы лакированных туфель глянцево блестели. Ее блуждающий взгляд остановился на Генри, и Руми просияла:

– Ой! Это же мой Генри-кун? Генри-ку-у-ун! – она бросилась ему на шею, едва не опрокинув вместе со стулом. Под смешок Сораты Генри принял на себя удар этой невероятной женщины. Ответить он просто не мог, лицо уткнулось в торчащую из глубокого выреза грудь.

– Генри-кун! И Сората! – она стиснула Макалистера в объятиях.

– Так что там с родственником? – выдавил Генри, воспользовавшись тем, что Руми отвлеклась перевести дух.

– Наконец, и до меня дошла очередь, – усмехнулся высокий молодой блондин, наблюдавший трогательную сцену воссоединения с безопасного расстояния. – Рад видеть тебя посвежевшим, Сората. Представишь меня своим друзьям?