Синтез
Шрифт:
— Да, любимая.
— Так что с музеем? — Маргарита понимала, что именно посещение музея и увиденное там взбудоражило Максима, но тот всё ходил кругами, стараясь уже в ходе подготовительного разговора, прийти к какому-нибудь выводу. К этому Рита уже привыкла, поэтому стараясь не перебивать своего возлюбленного, охваченного умеренным потоком сознания.
Максим рассказал Рите о рисунках Руфата Бахрамова. Он кратко описал его пейзажи, тюремные зарисовки, бытовые сцены, картины в стиле символизма и так далее. После, сделав паузу, поведал о том, что увидел далее. На первом рисунке, приведшем его в изумление, была изображена группа людей, стоящих полукругом, все они были одеты в длинные чёрные плащи с капюшонами, полностью скрывающими их лица. Лебедь с вздетым кверху клювом, с раскинутыми крыльями, стоит на теле лежащего в крови дракона.
Максим завершил описание увиденных рисунков.
— Можем вместе сходить, — предложил он.
— Книга, — задумчиво произнесла Рита.
— Я тоже об этом думал, — улыбнувшись, сказал Максим.
— Что означает остальное, можно только догадываться. Если это, вообще, что-либо означает. И если это всё имеет смысл.
— Чёрные плащи уже заставляют задуматься.
— Значит, Карл знает об этом? Именно о людях в плащах. Это похоже на фокус.
— Не думаю, что это тот самый образ, которым он хотел, если хотел, привлечь наше внимание. Возможно, это только совпадение. А вот всё остальное!
— И ещё эти пиратские корабли…
— Чем дальше в лес, тем толще партизаны. И чем там Акира в своих архивах занимался? Ни сном, ни духом о том, что тут такой материал на всеобщем обозрении. А вот Карл обо всём этом знал! На два месяца нужно исчезнуть! И ни где-нибудь, а… Что он от нас хочет?
— Пойдем обедать, — вдруг предложила Рита и улыбнулась своей белоснежной улыбкой так, что Максим мгновенно растаял и, улыбнувшись в ответ, поднялся с лежака, подавая Рите руку. Она продолжала: — А то, я вижу, как в твоих глазах начинают кружиться искры и, боюсь, от перевозбуждения у тебя поднимется температура.
Максим рассмеялся.
— Мы ведь всё равно выясним, что к чему. Верно? — задорно произнесла Рита.
— Я скажу больше, — добавил Максим, — рано или поздно мы всех победим!
Возвращаясь вечером с ипподрома, Максим с Ритой заглянули в музей, который на тот момент уже готовился к закрытию.
— Вам так понравилось? — удивленно спросила смотрительница Максима.
— Вы даже не представляете! — воскликнул Максим.
Маргарита медленно обошла комнату с картинами, внимательно разглядывая каждый экспонат. Закончив осмотр галереи, она взяла Максима за руку, прижавшись к нему, и они направились к выходу.
— Я согласна с Ферахой, — говорила Маргарита, когда они прогуливались в направлении своего бунгало, — впечатление не из приятных. Но, что именно пугает, сказать сложно. Во всяком случае, не тюремные картинки. Это, конечно, не Босх, или Гойя, или Дали, или кто-то ещё из великих. Тут своя линия, разглядеть которую могут лишь те, кто как-то связан с ней.
— То есть, мы? — спросил Максим.
— Да. И, скорее, это всё не пугает, а настораживает, заставляет недоумевать, затягивает своей таинственностью. Кстати, ты заметил, что все картины на заинтересовавшую нас тему, написаны исключительно акварелью? Все предыдущие выполнены разным способом, да и манера письма тут какая-то иная, резкая, словно он рисовал их в состоянии аффекта. Но, опять же, чтобы обратить внимание на тематику, нужно знать все эти легенды и традиции, или быть затянутыми в них, как мы. Вот что могло напугать Фераху?
— Может, она просто так это сказала.
— Возможно. Но, тем самым она подвигла тебя сходить туда и увидеть то, что теперь будоражит твои и мои мысли.
— Они как будто с Феликсом сговорились.
— Не увлекайся, — смеясь, остановила Рита Максима, — А
— По такому же принципу можно отбросить Карла, поскольку, если бы мы не услышали рассказ Клебера, пока плыли сюда, если бы нас не отметил Феликс, а после не предложил мне заняться самосовершенствованием и не рассказал мне всё то, о чём я тебе говорил, и, наконец, если бы не знакомство с геологами и не Фераха, увидевшая в музее картины, которые заинтересовали нас ещё до того, как я их увидел, мы бы не о чём таком и не подумали. Череда случайностей.
— Но, ты в это не веришь.
— Не верю. То есть, я почти уверен в том, что все перечисленные встречи случайны. Но случайно ли наше присутствие именно здесь?
— Ты хочешь сказать, что эти встречи и информация, полученная благодаря им, всего лишь случайный толчок, а ждёт нас что-то более очевидное, что-то такое, чего не заметить будет просто-напросто невозможно, даже если все два месяца мы не будем покидать нашего пляжа и бунгало?
— Ты, уже не задумываясь, читаешь мои мысли, любимая.
Маргарита нежно улыбнулась.
Держась за руки, Максим с Ритой прогуливались вдоль берега в тени высокого кустарника, растущего по обе стороны от песчаной тропы, являющейся частью прибрежного парка. Наступал вечер, солнце покидало небо, медленно клонясь к закату. Хватая его последние лучи, отдыхающие начали оставлять пляж.
— Меня вот что смущает, экстрасенс мой ненаглядный, — продолжал Максим. — В том, что ты принцесса, сомневаться не приходится, как бы таинственно это всё не выглядело. И весь этот спектакль разыгрывается исключительно вокруг тебя. Я же побочный продукт данного действия. Внимание, вопрос: откуда у меня во снах те же люди в капюшонах? Почему меня одолевают видения того же характера, что и тебя?
— Потому, что я тебя люблю, — не задумываясь, ответила Маргарита.
— А я люблю тебя, — улыбаясь, добавил Максим. — Если ты выберешь меня своим рыцарем, нас тут же прикончат, не оставив и следа. Если не успеют, мы станем во главе этого Города.
— Я не совсем понимаю, с кем этот вопрос нужно согласовывать. — Рита рассмеялась и поцеловала Максима в щеку.
— Да, тут все крайне туманно, — грустно произнес Максим, целуя Риту в ответ. — Ты принцесса! Я люблю принцессу, а принцесса любит меня. Можно ли в связи с этим считать меня рыцарем? Можешь ли ты считать меня своим рыцарем? Рыцарь ли я? Мне цыганка столько эпитетов нарисовала о рыцаре, что сам Ланцелот голову свернет, усомнившись в своей сущности. Но, даже не об этом я сейчас. Возьмем любовь! Ты когда-нибудь задумывалась о смысле выражения «моя вторая половинка», сопряженного с «единственной настоящей любовью»? Вот представь нашу ту планету, население которой на тот 2001 год составляет порядка шести миллиардов человек. Поделим их поровну — три миллиарда мужчин и три женщин. Не важен их возраст в текущий момент, в свое время они все были или есть или будут подвержены необходимости в любви…
— Это ты забавно сказал — необходимость, — заметила Рита.
— Да, — Максим усмехнулся. — Давай рассмотрим холодно и, возможно, цинично. Пока оставим любовь. Допустим, есть я, я представляю три миллиарда мужчин. Мне предлагают выбрать любое число из трех миллиардов. Я называю один миллиард двести восемьдесят пять миллионов шестьсот сорок три тысячи триста двадцать семь. Мне называют имя, возраст, и ещё несколько параметров внешности, не называя места дислокации. Я знаю, заметь, я очень много знаю о женщине, которую мне нужно найти, кроме того, где её найти можно. Какова вероятность того, что найти её получится? Не стоит применять все формулы вероятностей, комбинаторик, разных там Лапласов, Бейесов, Бернулли или кого там ещё. Никакой вероятности! Ноль с жирным минусом! Каким образом человек, даже способный объездить весь мир, может пересечься со своей предполагаемой половинкой? Да ещё и понять, что это его единственная настоящая любовь? Никак! А посему «своя половинка» оказывается твоей одноклассницей, сокурсницей, соседкой или коллегой, или же выходит из круга твоих знакомых. Одним словом, радиус действия «единственной настоящей любви» в большинстве случаев ограничен. Есть еще случайные встречи и интерактивные знакомства, но они также не способны охватить весь объем возможных претендентов на роль «своей половинки». Что ещё может быть? Да всё, что угодно! Но вероятность этого всего ещё меньше.